Он «был почти уверен» – это почти объяснение в любви, решила Настя. Не совсем, но почти!..
Жизнь немедленно стала еще прекрасней.
– Дай мне свой телефон, – распорядилась она, обретая уверенность. – А то мы опять потеряемся.
Он продиктовал, она записала и подумала, что хорошо бы еще на бумажку записать, вдруг с телефоном что-нибудь случится!..
– У тебя есть какая-нибудь бумага? Мне записать нужно!
– Только книжка. Но в книжке записывать не дам! – быстро сказал он, спрятал книгу за спину и опять засмеялся.
Настя посмотрела на него и тоже засмеялась – от счастья.
…Они виделись только вчера, а казалось, это было давным-давно, и она почти забыла, какой он красивый. Как ему идет длинный нос, если только человеку может идти его собственный нос!.. Какие у него брови и волосы, словно немного обрызганные золотом! Какой он высокий, немного сутулый и удивительно… свой. Словно они знакомы давным-давно!
– Так куда ты пробуешься?
– В «ПТУ»! Здесь все в «ПТУ», по-моему.
– А как же «Севрюжья доля»?
– Что ты выдумываешь? – счастливым голосом спросила Настя. – Какая еще «Севрюжья доля»?! Есть «Девица со станицы», но в нее пробы завтра.
– А ты завтра опять собираешься? – удивился Даня. – Я Ромке, между прочим, сказал, что завтра не пойду ни за что! Я больше не могу. Тут люди в такой истерике!
– Так все роль хотят, – не поняла Настя. – Вон у тех, кто с листками, наверняка эпизоды, видишь?.. Вот бы и мне в эпизод попробоваться! А Ромка в массовку или в эпизод?
– Мы в машине какую-то ерунду учили, – сказал Даня, подумав. – Он был отморозок, а я старушка. Он у меня пенсию отнимал.
– Эпизод! – выдохнула Настя. – Он даже не учится еще, как это ему дали эпизод?!
– Сидеть, между прочим, негде, – продолжал Даня. – И есть очень хочется. А где буфет, я не знаю.
– Нельзя в буфет, ты что?! А вдруг вызовут!
Павильонная дверь распахнулась, все вытянули шеи в ту сторону, и Настя тоже. Даже гул голосов немного утих. В коридор выскочила девушка с двумя подносами, уставленными чашками, бумажными стаканами, блюдцами и тарелками. Попой она толкнула тяжелую створку и, балансируя подносами, как жонглер-эксцентрик, помчалась куда-то. Все расступались перед ней.
– Наверняка она знает, где буфет, – сказал Даня, проводив ее глазами. – Если следовать разумной логике. Чашки и тарелки явно из буфета.
– Мы не пойдем в буфет, – твердо сказала Настя. – Мы будем ждать здесь!
– Такова наша севрюжья доля, – легко согласился Даня. Он вообще легко соглашался, она уже заметила. И то и дело вставлял «между прочим»!
В коридоре было душно, и казалось, народу все прибывает. У Насти гудели ноги и хотелось сесть, но куда тут сядешь?..
– А что у тебя спрашивал следователь?
– Ну, как все было, – отозвалась Настя, вглядываясь в толпу. Что же их так много?! – Как мы на четвертый этаж пошли, как увидели! Я ему про часы рассказала! У нее часы были в виде медальона, висящего на браслете, а когда мы ее нашли, часов не оказалось. Слушай, я не могу сейчас про это говорить, я и так нервничаю.
– Поступала бы лучше на исторический, – ни с того ни с сего посоветовал Даня Липницкий. – Наука крутая, в истерике никто не бьется.
– Я не хочу на исторический. Я актриса. Акт-ри-са!
– А-а, – протянул Даня. – Тогда конечно…
Вернулась взмыленная девушка – поднос на этот раз был только один. Кто-то открыл ей дверь, она проскочила в павильон, и снова ничего, только ожидание. От этого ожидания с каждой секундой становилось все невыносимей, словно ртути наглоталась.
– Я хочу туда, – сказала Настя и подбородком показала на павильонные двери. – Там же что-то происходит! Почему нас не вызывают? Вдруг уже всех набрали?
– Ну, это маловероятно.
– Я хочу туда, – повторила Настя. – Слушай, а вдруг там кастинг героев? Сначала герои, потом эпизоды, а потом массовка?.. Вот бы посмотреть!
Даня почесал голову, от чего сделался необыкновенно лохмат.
– Нужно что-то придумать, – сказал он. – Что мы можем придумать?
– Да ничего не можем, – Настя вытерла мокрый лоб. До чего душно, просто ужас! И ноги какие-то тупые, тяжелые.
– Папа говорит, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.
Из съемочного павильона вдруг вывалились люди, среди них девушка с подносом и давешняя администраторша с папкой.
– Массовка «ПТУ», – зычно прокричала администраторша. – Ждем спокойно, никто никуда не уходит, в обморок не падаем, держим себя в руках!.. Сейчас продюсер посмотрит артистов, и начнем кастинг!..
– Продюсер приедет? – выкрикнули из толпы кликушеским голосом. – Сюда?
– Он уже приехал! Со сценаристом вместе! Так что спокойненько ждем своей очереди!
– Какой продюсер? – жадно спросила Настя у чьей-то спины. Спина не дрогнула и не обернулась.
– Кто приедет, – пристала она к другой. – Кто? Вы не знаете? А? Кто приедет?
Девушка с подносом, оказавшаяся совсем близко, вдруг ей ответила:
– Да сам Герман приехал, идет сюда. Вздумал героев смотреть! Теперь до ночи застрянем.
– А вы администратор? – встрял Даня, и девушка кивнула.
– Слушайте, – продолжал тот вдохновенно. – Давайте мы вам поможем! Мы все равно стоим без дела!
Девушка страшно удивилась. Настя возревновала.
– Как это вы мне поможете?
– Да вот чашки помоем и принесем!..
Девушка недоверчиво на него посмотрела.
– Что, правда?
Даня сунул свою книжку в безразмерный карман штанов и перехватил у нее поднос.
– Слышь, парень, – зачастила девушка, проталкиваясь через толпу. – Смотри. Ничего не надо мыть. Мы сейчас в буфете все возьмем, и бутеры, и печеньки, и чай зеленый, и кофе, и… – тут она выхватила откуда-то мятый листок бумаги и уставилась в него, – так, еще сливки холодные и пирожное «картошка». Подружка с нами?
Даня кивнул на ходу. Настя рассердилась всерьез.
– Отличненько. Тогда точно вы все унесете. Вы унесете, а я сбегаю в костюмерную, а то хоть разорвись. Представляешь?! Ну, у меня не семь ног-то! Нет, еще шляпу какую-то подавай, а я даже не знаю, кто сегодня из костюмеров на работе, там есть одна, она не то что шляпу, булавок не даст!
Даня сочувственно кивал.
– Я никуда не пойду, – объявила Настя противным голосом. – Я же на кастинг!.. Меня могут вызвать.
Девица махнула на нее рукой.
– Да тут все на кастинг. И не вызовут никого, ты видишь, что творится?!.. Герман приехал, все, пипец.
