* * *
Ева вышла на остановке неподалеку от здания прокуратуры. Никогда прежде она не чувствовала такой усталости. Ей пришлось собрать всю волю, чтобы не сесть на скамейку в парке и больше уже не вставать. Она на лифте поднялась на девятый этаж, позвонила в стеклянную дверь, с другой стороны появилась фройляйн Шенке и открыла ей дверь.
– Привет! Пойдешь потом в «Буги»?
Ева покачала головой.
– Лемкуль идет, Миллер и этот, другой стажер… Как его, с невозможно длинными ресницами?
– Господин Веттке, – ответила Ева.
– Точно.
В этот момент в коридоре появился светловолосый, он быстрым шагом подошел к Еве. Лицо его было крайне напряжено. Он протянул ей тонкий лист бумаги со слегка смазанным текстом. Телекс. Ева пробежала его глазами и перевела смысл.
– Визит санкционирован на высшем уровне. Виза будет выдана всем поименованным лицам.
На мгновение Еве показалось, что светловолосый сейчас ее обнимет. Однако он лишь кивнул и с необычной теплотой пожал ей руку.
– И все?
– Да, все. Но это было очень важно. Речь идет о нашем визите. Мы едем в Польшу.
Ева поняла. Сразу после того как подсудимые начали утверждать, что они, дескать, ничего не видели и не знали, так как их рабочие места находились совсем в другом месте, что план неверный, обвинение во главе со светловолосым подало ходатайство об осмотре места преступления – лагеря. Защита была против. Дескать, дипломатические отношения между ФРГ и Польшей оставляют желать лучшего, организовать поездку за «железный занавес» слишком сложно. Но светловолосый проявил упорство и дошел до высших властных этажей в Бонне и Варшаве. И сегодняшний телекс стал его первой крупной победой в процессе. Вид у него был довольный. Ева тихо спросила:
– А я тоже поеду? Или там свой переводчик?
Светловолосый посмотрел на нее, как будто только что узнал.
– Мы можем поговорить, фройляйн Брунс?
Ева, удивившись доверительной нотке, прозвучавшей в его голосе, прошла за ним в кабинет. Светловолосый указал ей на стул, а сам встал спиной к окну, за которым в ночное небо поднимался очередной небоскреб города.
– Ко мне приходил ваш жених.
Ева села.
* * *
Юрген появился в прокуратуре на следующее утро после возвращения с острова. Дверь ему открыл Давид Миллер, они коротко осмотрели друг друга. Неприязнь была взаимной.
– Фройляйн Брунс сегодня нет, – сказал Давид.
– Я знаю, я хотел бы поговорить с заместителем генерального прокурора.
Давид помедлил, а потом сделал утрированно любезный жест рукой.
– Прошу следовать за мной, сударь.
Давид пошел по коридору, Юрген следом. Он смотрел на волосы Давида, слишком длинные на затылке, мятый пиджак, неподходящие ботинки, имевшие вид спортивных тапочек. «Какой жалкий тип», – думал он. И вместе с тем он не мог не признать, что на многих молодых женщин Давид, вероятно, производит впечатление. На Еву, к примеру.
Давид постучал в открытую дверь одного кабинета и жестом пригласил Юргена войти. Светловолосый стоял на коленях у стены. Сняв пиджак, поскольку в окно било солнце, он раскладывал документы по разноцветным папкам. Это были заказы и накладные на «Циклон Б».
– Те, чьи подписи здесь стоят, давно уже умерли, – сказал он Давиду, когда тот вошел в кабинет. – Нам не хватает этих чертовых путевок.
– К вам посетитель, – ответил Давид и вышел.
Светловолосый предложил Юргену сесть и с любопытством посмотрел на него. Юрген снял шляпу и сказал:
– Я жених фройляйн Брунс.
– Ах, вот что.
Светловолосый поискал под бумагами на письменном столе сигареты и протянул пачку Юргену.
– В чем дело, господин Шоорман?
У Юргена стало нехорошо на душе. Но было уже поздно.
* * *
Ева сидела напротив светловолосого.
– Он полагает, что эта работа очень плохо действует на вашу нервную систему, – говорил зампрокурора. – У вас слабые нервы. Он потребовал, чтобы мы вас уволили.
У Евы возникло такое чувство, будто она падает в бездонную пропасть. Она перестала что-либо понимать.
– Он не обсуждал это со мной. И я не уйду! Я ведь часть процесса. Я голос этих людей.
Светловолосый жестом попытался успокоить ее.
– К сожалению, дело обстоит таким образом, что ваш жених вправе принять это решение. Мы, как инстанция, нарушим закон, если продолжим и впредь пользоваться вашими услугами вопреки воле вашего будущего супруга. Мне очень жаль.
Ева смотрела на светловолосого, хотела что-то возразить, но лишь молча мотала головой. Ей стало дурно. Она встала, молча вышла из кабинета и быстро прошла по бесконечному коридору в туалетную комнату. Перед зеркалом фройляйн Шенке и фройляйн Лемкуль прихорашивались для похода в бар «Буги». Они бросили на Еву быстрый взгляд. Вид у нее был аховый.
– Что случилось?
Ева достала из сумочки бутылочку с мятной водой и открыла ее. На сей раз резкий запах ударил прямо в мозг, на глазах выступили слезы, она закашлялась, а потом сказала:
– Сволочь!
– Кто именно из всех этих мужчин? – спросила фройляйн Шенке, подводя брови.
– Твой жених? Шоорман? – полюбопытствовала фройляйн Лемкуль. – Если больше не хочешь, дай мне знать.
Ева подошла к ним и посмотрела в зеркало на свое приветливое лицо под приличной прической. Потом обеими руками схватила пучок, вытащила шпильки, распустила узел и рассыпала волосы. При этом у нее вырвался дикий вопль, как боевой клич неопытного бойца. Девушки с изумлением посмотрели друг на друга, потом фройляйн Лемкуль улыбнулась:
– То есть ты с нами идешь.
* * *
Три часа спустя Ева танцевала в огромном черном жестяном ведре, в котором кто-то сильно и непрерывно помешивал огромной металлической ложкой. Кто-то, кто, по убеждению пастора Шрадера, предопределяет все. Стоял такой грохот, что думать Ева не могла. Людей было столько, что она уже не понимала, где заканчивается ее тело и начинается чужое. Воздух, который она вдыхала, только что выдохнул кто-то другой. Ее дыханием дышали другие.
She loves you, yeah, yeah, yeah! She loves you, yeah, yeah, yeah! She loves you, yeah, yeah, yeah, with a love like that you know you should be glad! Yeah, yeah, yeah. Yeah, yeah, yeah.
Ева опьянела, ей очень нравилось, как ее крутит господин Веттке в этом котле, наполненном черными, белыми, самыми разными людьми. Иногда она бросала взгляды на Давида Миллера, который сидел на высокой скамье с краю котла и обжимался с фройляйн Лемкуль. Потом Ева оказалась рядом с Давидом на этой скамье. Она не помнила, как там очутилась. И куда делась фройляйн Лемкуль.
