— Нефиговый прогресс, — признала я. — Если я правильно поняла, когда ты из того бака выбрался, стал ядовитым? Поэтому и Скорпион?
— Да, — кивнул парень, но как-то напрягся.
— Прико-о-ольно, — я села на его бедра верхом и провела кончиками пальцев от плеч к поясу, поглаживая его через рубашку. — Бабка рассказывала про дальнюю-предальнюю родню из Латинской Америки, вроде они там любят отравленные дротики через трубочку плевать. Яд каких-то лягушек используют. Может, потом как-нибудь съездим посмотрим, интересно же… а пока слушай — может, мы тебе нормальное имя сделаем? В смысле, если тебе реально нравится называться Скорпионом, то ладно, что-нибудь придумаем для документов, а если нет — можешь выбрать себе другое имя. М-м-м?
— Переименовывайте, я не против. Тем более ты — Мастер. Когда Оружие обретает хозяина, нам часто дают новое имя. Да и привык я уже к таким «повышениям», — кажется, он выдохнул с облегчением.
— Во, давай с этого места подробнее. Расскажи про всю кухню, а то пока мало информации, — попросила я, слегка нелогично отвлекая парня от лекции разными хулиганскими ласками. — Про привязку, хозяев и ваще, как вы там живете.
Хех, а нехилая у парня выдержка. Он умудрялся откликаться на ласки и в то же время вполне связно излагать захватывающую историю множественных миров, в которых властвовала правильная смерть и ее дети. Последнее, кстати, могло бы шокировать кого угодно, но не дочь и внучку луораветлан. У чукчей вообще со смертью свои, вполне мирно-дружественные отношения, мы ее никогда не боялись. И сказки про это весьма… своеобразные. Большинство из них, кстати, никогда на русский язык не переводились и рассказывались только и исключительно своим.
— Ага, значит, вот какой «жир» бабка добывает, когда кто-то из детей стойбища болеет, — резюмировала я и повторилась: — Прикольно, аднака. Слушай, а имя тебе самому надо выбрать. Ты теперь тоже луораветлан, а мы больше всего ценим свободу. Каждый свободен, а вместе вся эта свобода становится силой рода. Во! Прямо пафосный стих! — захихикала и укусила его легонько за мочку уха.
— Ржа, я не могу серьезно думать, когда ты так делаешь! — вдруг не выдержал он. — Тем более какое-то имя выбирать! У меня в голове все слова сейчас исключительно неприличные, цвирка тебе в постель… Мастер.
— О-о-о-о-о, наконец! — я радостно засмеялась. — Оттаял! Привыкай, у нас вся жизнь в основном будет или несерьезная, или неприличная.
Он ужасно смешно задвигал на меня бровями и немного по-детски надул губы, а потом не выдержал и… заржал.
Какое-то время мы дружно тряслись от смеха, а потом он отдышался и махнул рукой:
— Называй как хочешь, мне действительно не принципиально. А переименование Оружия — это традиция не рода, а всей призмы. Поверь, никто не считает это ущемлением свободы, скорее принятием в новую семью. Дети тоже обрадуются, если ты их назовешь… но вот тут не советую. Надеюсь, у них еще появится шанс найти своего Мастера.
Скорп заложил руки за голову и расслабленно откинулся на них.
— Летом поедем к бабке, там несколько стойбищ рядом кочуют, ребятня с ровесниками потусит, глядишь, и найдет себе кого, — согласилась я. — А пока знаешь… что-то я соскучилась по оленьей шкуре. Не пора ли нам пора? — и принялась расстегивать на нем рубашку с самыми определенными намерениями.
— Эм-м-м, а бубен?
— Без него пока обойдемся. Что я тебе, транс-экстаз не обеспечу?
Глава 17
Скорп:
Имя она мне так и не дала… но совсем скоро мне стало не до таких мелочей.
Скверна мерно раскачивалась в наших телах, от прикосновений и ласк становясь буквально ощутимой физически. Плотная, тягучая, жаркая. Пусть ее было уже не так много, как вчера, но такие сильные волны буквально окутывали нас покрывалом счастья и безопасности. Глупо, как же глупо! Нельзя терять бдительность, но, Прародители, как же хорошо. Мое тело, не привыкшее взаимодействовать с Мастерами, всегда существовавщее на минимуме ресурсов, сейчас буквально плавилось, не давая мозгу зацепиться за мысли. А когда накрыло оргазмом — и вовсе все эти думы из головы вымело.
— Бр-р-р, уже перенеслись, аднака, — вдруг раздался голос Марины, выдергивая меня из полубреда-полуяви. Проморгавшись от слишком яркого света, я оглянулся вокруг. Интересно, мы после каждого секса с Мастером будем оказываться на этом бедном рогатом животном?
Впрочем, судя по мерному хрупанью и сопению, рогатому на нас полностью наплевать, оно жрет чего-то. Я скосил глаза — точно, вон здоровенное копыто подрыло полосу снега, из-под которой выглянул островок серо-голубого мха.
— Сэвен не взяли, глупые дети! — строго сказали вдруг у меня над головой. — Ай, в голове дыра. Вставайте уже, оленя мох есть будет, а нам на охоту пора.
— Забыла, — покаялась Марина со вздохом, сползая с моих бедер. Поразительное спокойствие… а ведь от ситуации даже у меня уши горят. Хотя, судя по тенденциям последних двух суток, пора готовиться становиться нудистом. Это еще с «помывки» понятно стало. — Ладно, адашка, в другой раз возьму, не сердись. Я не думала, что без ярара можно к тебе попасть.
— Ярар бить — первый путь прокладывать, — спокойно кивнула старая женщина и поправила меховую накидку. Самое интересное, что внучке и мне она прикрыться даже не предложила, хотя на окрестных холмах еще лежал снег. Но через пару секунд я понял, что мне не холодно и Марине, судя по всему, тоже. Все-таки нудисты… или здесь более глубокий астральный слой, где физическое тело просто не присутствует?
Девушка соскочила с рогатого животного и потянула меня за руку. Пришлось тоже вставать.
— Хорош, аднака, — бабка неожиданно крепко шлепнула меня по заднице, одобрительно качая головой.
Р-р-р-ржа, это что у них, клановое приветствие?! Чего они все туда прикладываются? Задница как задница. И раз отпечаток ладони так явственно горит на коже — значит, не астральный слой. Вполне материальный!
— А ты, Мариенвыт, в городе похудела, стала хлипкая. Ну да ладно… первых детей родишь — силу наберешь.
Бабка еще раз обошла нас по кругу, цокая языком.
— Алелекэ!— зычно крикнула она куда-то в сторону. — Внуки пришли, беги сюда, старый, охоту делать будем!
— Обожди! — вышел из треугольной высокой палатки, покрытой шкурами, уже знакомый старик. — Ты детей хоть шкурой прикрой, а то не о том думы будут.
— Дело молодое, — хитро прищурилась бабка. — Сейчас налюбуются, потом крепче любиться будут, как после охоты в ярангу лягут.
— Ты меня еще на охоту ходить поучи, старая, — недовольно пробурчал предок Марины и скрылся обратно в палатке. Мне на плечи вдруг упала тяжелая меховая… куртка? Шуба? Рубаха? Не знаю, как это называется, но, когда я ее поспешно надел, она укрыла меня ниже колен.
— Им бы, бабам, все одно, — продолжало бурчать старое… Копье, выкладывая к моим ногам высокие меховые сапоги. — Любиться да детей рожать. Бесстыдницы, все б им мужика засмущать да похихикать… Не тушуйся, внук, я тебя научу, как правильно бабу за косу держать.
