Цаккель не произнесла «Ричард Тео». Она сказала просто:
– Это не моя проблема. Моя проблема – найти вратаря, а он, кажется, лучший вратарь во всем Бьорнстаде.
От злости Петер обхватил себя руками.
– Видар УГОЛОВНИК! И… и… ПСИХОПАТ! Он НЕ БУДЕТ играть в моей команде!
Цаккель пожала плечами:
– Это не ваша команда. Это моя команда. Вы спрашивали, чего я «хочу»? Я хочу победить. А чтобы победить, нужны не только перестарки из основной команды, с которыми никто не хочет связываться. Вы должны дать мне кое-что еще.
– Что? – буркнул Петер, безутешно привалившись к стене дома.
Цаккель выпустила изо рта целый клуб дыма.
– Разбойничью шайку.
* * *
В «Шкуру» вошел Теему Ринниус. Рамона оперлась на барную стойку, нежно погладила его по щеке. Теему принес два пакета с продуктами, большую половину одного из них занимали сигареты. Когда Хольгер покинул ее, Рамона перестала выходить из дому, и Теему никогда не осуждал ее за это – только следил, чтобы она ни в чем не нуждалась. А она редко осуждала его образ жизни. Мораль не мораль – оба знали, что большинство людей не рассчитывают тут на большее, чем как-нибудь дотянуть до завтра. Как говаривала Рамона, «каждому своего дерьма хватает».
Аккуратно причесанный, с чисто выбритым подбородком, Теему умел выглядеть почти безобидно. А Рамона умела выглядеть почти трезвой, особенно если заглянуть к ней с утра пораньше.
– Как мама? – спросила она.
– Окей, все окей.
Рамона знала, что мама Теему очень устает. Слишком любит снотворные таблетки и буйных мужчин. Когда Теему подрос, он научился выставлять мужчин за дверь, но с таблетками номер не прошел. Зато в его голубых глазах отражалась та жизнь, которой он хотел для своей мамы – может быть, поэтому Рамона позволяла себе переживать за Теему больше, чем за всех других мужчин, которые заваливались в «Шкуру» и вываливались оттуда. Но сегодня голубые глаза светились кое-чем еще. Надеждой.
– Только что звонил Видар! И знаешь, что он сказал? – выпалил Теему.
Полицейские сводки предупреждали, что Теему Ринниус крайне опасен. Изрядное множество людей твердили, что он уголовник. Но в одном бьорнстадском баре он так и остался мальчишкой, старательным и неуверенным в себе.
– Не играй со мной в угадайку, мальчик. Давай выкладывай, – нетерпеливо потребовала Рамона.
– Его выпускают! Братишка едет домой! – рассмеялся Теему.
Рамона не знала, как совладать с ногами; описав по бару два полных круга и еле дыша, она проговорила:
– Нам нужен виски получше!
Теему уже выставил бутылку. Рамона обошла стойку и обняла его.
– На этот раз мы позаботимся о твоем брате как следует. На этот раз мы его не отпустим!
Старая барменша и молодой хулиган рассмеялись. Оба они были слишком счастливы, чтобы задать себе вопрос: почему Видара выпускают так скоро? Чья рука повернула ключ?
* * *
Политика – это нескончаемая череда переговоров и компромиссов, и, даже если процесс часто оказывается сложным, в основе своей он прост: каждый хочет, чтобы ему заплатили, поэтому почти все части любой бюрократической системы функционируют одинаково. Ты мне – я тебе. Так мы и построили цивилизацию.
Свою машину Ричард Тео обожал: каждый год он проезжал тысячи миль. Цифровые технологии, конечно, тоже сила, но они оставляют следы. Электронные письма, эсэмэски и записанные телефонные разговоры – злейшие враги политика. Поэтому Тео готов был наматывать мили, чтобы в тишине потолковать о вещах, которые никто потом не сумеет доказать.
Петер Андерсон был прав: Тео позвонил Элизабет Цаккель, потому что понял ее пиар-ценность. Женщина-тренер в клубе мужчин-насильников. Понимал Тео и цену победы, поэтому, когда Цаккель принесла список игроков основной команды «Бьорнстад-Хоккея», Тео спросил ее, что ей нужно. Она ответила: «В самую первую очередь? Вратарь. Был тут пару лет назад один юниор с хорошей статистикой: Видар Ринниус. Но он куда-то пропал. Что с ним?» Тео ничего не смыслил в хоккее, но в людях разбирался.
Отыскать стационар, где содержался Видар, оказалось легко, Тео не один год поддерживал нежную дружбу со служащими нескольких разных администраций и комиссий. Поэтому он позвонил Цаккель и спросил: «Насколько вам нужен Видар?» Цаккель ответила: «Если вы обещаете мне его, плюс я найду в Бьорнстаде еще трех хороших игроков, я смогу победить».
Для этого Ричарду Тео пришлось оказать пару услуг личного порядка, что стоило ему пары обещаний и нескольких миль на машине. Зато Видара Ринниуса решили отпустить значительно раньше, чем ожидалось. Не был нарушен ни один закон, не поменялось ни одно правило; Ричарду Тео понадобилось только подружиться с председателем нужной комиссии – и делом Видара по стечению обстоятельств занялся новый ответственный сотрудник, который счел, что «потребность пациента в лечении нуждается в пересмотре».
Видару было всего семнадцать, когда его арестовали за побои и хранение наркотиков, поэтому суд отправил его на принудительное лечение в соответствующий стационар. Но ведь иногда бумажные реки оказываются слишком полноводными, случаются ошибки, и, положа руку на сердце, разве не следует время от времени пересматривать потребности пациентов в лечении? С учетом острой нехватки мест в медицинских учреждениях, не является ли это политически безответственным – держать там подростков сверх необходимого?
В своем отчете новый сотрудник дал понять, что Видар Ринниус, до того как угодить в клинику, был многообещающим хоккеистом и что для его социализации до «приемлемого уровня» необходимо, чтобы «упомянутый подросток имел возможность свободно заняться каким-либо осмысленным делом». В обычном случае Видар отправился бы дальше поэтапно по другим клиникам, но протокол можно пересмотреть, если у пациента вдруг появится возможность поселиться в «благоустроенном и безопасном жилище». И внезапно у Видара образовалась квартирка в Низине, подведомственная бьорнстадскому управлению коммунального жилья. Разумеется, Ричард Тео не имел к этому никакого отношения – это было бы коррупцией. И конечно, ответственный сотрудник вел дело Видара Ринниуса не из Бьорнстада – это выглядело бы подозрительно. Но так получилось, что теща означенного сотрудника, к тому времени скончавшаяся, была как раз оттуда. Жена сотрудника унаследовала домик и участок на берегу озера, и через несколько месяцев – так уж получилось – в коммуну поступила заявка на строительство на берегу озера домиков для сдачи в аренду. Обычно такие заявки получали отказ, потому что застройка береговой зоны запрещена, но именно в тот раз именно тот сотрудник без проблем получил разрешение на застройку. Чистая случайность.
Одна подпись на документе против другой подписи на другом документе. Бюрократ против бюрократа. Элизабет Цаккель получила вратаря, Теему Ринниус – младшего брата, Петер Андерсон – нескольких опасных врагов. А Ричард Тео в итоге получит все, что ему нужно. Каждый хочет, чтобы ему заплатили. Но валюта у каждого своя.
