– Так, папа, – строгим тоном потребовала Арина, – объясни, чем ты болен? Что с тобой?
– Я все скажу, – улыбнулся он ее решимости и кивком головы указал на стоявшее рядом с кроватью кресло: – Садись. Я все объясню. Немного осталось.
Показательно недовольно вздохнув, Арина все же села.
– На чем мы остановились? – попросил напомнить отец.
– На том, что ты женился в четвертый раз, и жена твоя совершеннейшая красавица.
– Да, – Аркадий Викторович помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: – Итак, Надежда…
Они были потрясающе красивой парой, наверное, даже нереально красивой парой: он – высокий, стройный, широкоплечий великолепный мужчина со светло-русой вьющейся шикарной шевелюрой, мужественным лицом, с выразительными, невероятными темно-синими глазами; она – миниатюрная блондинка, с удивительной красоты лицом, с золотисто-зелеными глазами, с фигурой богини.
Когда они входили куда-нибудь вместе – в театр, в кинотеатр, в ресторан, на какие-то официальные мероприятия, замирал весь зал, и какие-то мгновения воцарялась совершенная тишина, пока люди смотрели на великолепие этой пары не отрываясь, а потом шу-шу-шу – несся быстрый горячий перешепот: кто это такие? Ахтырские! Какие красивые! Фантастические! Невероятные! Боже, какая пара! Какая красота…
И так было всегда и везде. Они привыкли. Аркадий относился к такой реакции людей спокойно, с большой долей иронии и скепсиса, а вот Надежда питалась этим восхищением, дышала и жила им, это было ее жизненной необходимостью – обожание, преклонение, восхищение и всякие безумства мужчин, кстати, и не только мужчин, бывали прецеденты и поэкстравагантней, творимые ради нее и во имя нее.
А вот с этим как раз таки произошел первый в ее жизни обломчик – ну вот не восхищался ею Аркадий, и все тут. Как Надежда ни билась, как ни старалась, как ни объясняла ему, что, мол, должен-обязан трепетать от восхищения до потери пульса – не трепетал.
И родилась у них дочь, которую мама назвала Алисой.
Девочка была здоровенькой, очень шустрой, активной, но… не красавицей. Все черты ее внешности были правильными, каждая по отдельности красива и даже, можно сказать, изысканна, но вместе и в совокупности они словно растворялись на ее лице, делая его никаким, словно плоским, незапоминающимся и пустым.
Пока девочка была маленькой, эта особенность внешности дочери не сильно тревожила Надежду, но когда ребенку исполнилось три-четыре годика, а потом и пять, мать все больше и больше раздражалась и даже откровенно обижалась и негодовала на ребенка – у ее подруг и знакомых и то дети интересней, а у нее – у Первой Великой Красавицы города – какая-то манная каша, не пойми что, с ней же даже на люди выходить стыдно.
И она не выходила. Дочь для нее стала вечно раздражающим фактором в жизни, каким-то недоразумением, бракованной вещью, и она относилась к ней именно так. И, как часто бывает, именно такие отвергнутые дети изо всех своих душевных сил любят и тянутся именно к отвергающим их родным и только от них ждут любви. И Алиса старалась стать для мамы самой прекрасной и самой хорошей, и что только Аркадий не делал, как не заботился о дочери, как не пытался нивелировать такое отношение Надежды к ребенку и как не проявлял свою любовь, той была нужна только мама и только ее любовь и участие.
А вот с этим, с материнской любовью и участием то бишь, стало совсем хреново, то есть вообще никак, когда Надежда закрутила головокружительный роман с одним ну очень богатым человеком, просто неприлично богатым. И довольно быстро развелась с Аркадием и вышла за того замуж, оставив дочь жить с отцом и ее мамой, тещей Аркадия.
Алиса рвалась к матери, рыдала и уговаривала ту взять ее к себе хоть ненадолго, звонила ей и писала настоящие, бумажные письма и по электронной почте, как скучает по маме, как хочет ее видеть, быть рядом, но Наденька была занята новыми реалиями своей новой жизни, своим величием, новой семьей, полировкой блеска своей красоты и родила сына новому мужу. Одним словом, все новое.
И дочь в ее жизненные приоритеты не входила никоим образом.
Но! В двенадцать лет Алиса стала стремительно меняться – начала вытягиваться и расти, лицо приобрело более четкие черты. Это было похоже на то, как в ванночке с проявителем для фотографий постепенно и достаточно быстро проявляется на белой бумаге четкий и яркий снимок.
И к четырнадцати годам девочка расцвела настолько, что, казалось, это совершенно другой человек, какая-то другая девочка, а не та прежняя Алиса.
Она вытянулась под метр семьдесят ростом, пойдя статью в отца, в какой-то момент начали завиваться и кучерявиться ее обычно прямые волосюшки непонятного цвета, превратившись в роскошную гриву светло-русых, почти блондинистых волос, и засияли золотисто-зеленые глаза каким-то прямо пронзительным цветом, а кожа приобрела необычайный оттенок и была совершенно идеальной, гладкой, бархатистой.
На Алису обрушился просто шквал мужского внимания, а на Аркадия посыпались предложения разного рода: от разрешить снять дочь в кино до участия в московском конкурсе красавиц.
Алиса терялась и не знала, что делать с таким своим кардинальным превращением из гусеницы в бабочку, и, понятное дело, крышу у нее снесло от осознания собственной небывалой красоты.
И именно в этот момент и нарисовалась снова в жизни дочери Надежда – толкнула теорию, мол, всегда знала, что дочь у нее будет красавицей, забрала Алиску к себе жить, а ее муж, почти олигарх, сразу же пристроил девочку в лучшую школу моделей в Европе. И Алиска уехала во Францию, не сильно-то спрашивая отца. Проще говоря – вообще не спрашивая, а только поставив в известность. И за это спасибо.
А через несколько месяцев после ее отъезда у Аркадия диагностировали острый лимфобластный лейкоз, в народе именуемый рак крови.
– В свое время, на одном закрытом производстве, мне пришлось поработать с радиоизотопными элементами, – рассказывал отец замершей в смятении Арине, – технику безопасности соблюдали, как и положено по инструкции, но девяностые годы, производство распадается: то не работает, у того срок годности истек, это вышло из строя, а вон то так и вовсе поломано, и заменить его нечем. Вот и получил облучение чуть больше положенного безопасного уровня.
Прошел все обследования и профилактическое лечение, проверился – все в норме.
Его здоровый, мощный организм достаточно долго самостоятельно справлялся с последствиями облучения. И, кто знает, может быть, так и справлялся бы дальше. Но однажды Аркадию пришлось прыгать в ледяную воду, чтобы вытащить человека, который находился без сознания. Стечение невозможных, казалось бы, обстоятельств – мужик стукнулся головой и вывалился за борт, а Аркадий находился ближе всех, вот и кинул круг и прыгнул следом. Если бы не он, пропал бы моряк.
Мужика спасли, а Аркадий сильно переохладился и долго после этого болел. Но вроде оклемался, восстановился, и пошла жизнь-дела-работа дальше, а он при случае в мужской компании со смехом вспоминал историю купания в ледяной воде.
