– Температуры вроде бы нет, – убрала она ладонь и всмотрелась в лицо Арины. – Но выглядишь ты и на самом деле совершенно больной. Иди ложись.
– Нет, ба, – отказалась Арина, – я поеду. Не хочу вас здесь заражать.
– Да как же ты поедешь в таком состоянии, детка! – разволновалась Лидия Архиповна.
– На такси, – махнула рукой Арина, тяжело опускаясь на стул.
Достала смартфон из кармана спортивной куртки и начала искать контакт в записной книжке.
– Спрошу Петрова, может, отвезет, – комментировала она свои поиски.
Петров был дачником, чей дом располагался с другой стороны поселка. Здоровый такой мужик средних лет, нигде не работавший, а находившийся на заслуженном отдыхе, потому как трудился он ранее на каком-то сильно засекреченном вредном производстве, дающем право выхода на пенсию чуть ли не в сорок пять лет, да еще с достойным начислением.
Не суть. Главное, этот Петров всем в поселке раздал свои визитки, предлагая при надобности пользоваться его услугами как водителя. И брал с пассажиров вполне вменяемые деньги, уж, по крайней мере, поменьше, чем таксисты хапужные, которые стояли в ожидании пассажиров на станции.
Петров оказался в поселке и проявил готовность доставить Арину по назначению.
Чтобы не переполошить пожилых дам, Арина, собрав волю в кулак, кое-как сложила нужные вещи, переоделась и, заставив себя взбодриться, попрощалась с Матвеем.
Под предлогом болезни и слабости она легла на заднем сиденье машины и всю дорогу, глядя на небо, подернутое тучами, и редкие кроны высоких деревьев, чувствовала в горле комок непролитых слез, не дающих продохнуть, от которых все разрасталась и ширилась боль в груди.
«Надо доехать, надо только доехать», – уговаривала она себя, отгоняя навязчиво встающий перед мысленным взором образ Артема Красногорского, смотревшего на нее своими янтарно-зелеными глазами, когда он почти деловито перечислял, что ему в ней нравится и почему они должны пожениться.
И лишь на МКАДе вспомнила о чем-то ином, кроме своей боли и Артема Красногорского, и позвонила Палне, предупредив, что заболела и не появится в цехе, без каких-либо подробностей, выдавив из себя минимум слов:
– Пална, я заболела, не приду сегодня.
– Да я уж слышу по голосу, что дела плохи! – весело отозвалась Пална.
– Пока, – прошелестела Арина и полностью отключила телефон.
Войдя в квартиру, она побросала на пороге все вещи-сумки, скинула обувь и прямиком прошла в свою спальню, где рухнула на кровать, свернулась калачиком и, подтянув край покрывала, прикрылась его углом, как смогла.
Арина ждала этого момента, как спасения, как смертельно раненный пациент ждет необходимую срочную операцию, и всю дорогу представляла себе, как доберется до своей кровати, уткнется в подушку и вот тогда-то извергнет из себя все слезы, которые душили ее, но…
Но заплакать так и не получилось, зато странным, невообразимым образом она не заметила как, но заснула.
И проспала до самого утра следующего дня, проснувшись уставшей, разбитой, с дурной головой, которая бывает, когда переспишь, и с ощущением слабости и сосущего в животе голода.
Ну ладно. Раз такое дело – надо поесть, не умирать же, в самом деле.
Арине категорически не хотелось что-либо делать, готовить еду, заваривать чай-кофе, захватившая ее в плен апатия просто подавляла любое желание шевелиться, двигаться, что-то решать.
«Раскисать нельзя, – подумала вдруг Арина. – Никак нельзя!»
А вот это точно. На ней Матвей и бабушка, и никого, кроме друг друга, у них троих в этом мире нет. И, случись с Ариной какая непоправимая беда, что с ними станется? Она себе никак не может позволить отдаваться тоске. О бабушке и Матвее, кроме нее, позаботиться некому. Нет, нет – пугалась она, борясь со своими переживаниями, – нельзя!
И хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось сбежать куда-нибудь подальше от всех, уползти в какую-нибудь щель, свернуться калачиком и лежать там недвижимо, отдавшись своим страданиям, слезам и страшной обиде на жизнь, врачуя душу тишиной и временем, это стремление и желание так и останется из разряда невыполнимых.
«Бежать», – из всех ее сумбурных, трагически-несчастных мыслей и жгучей жалости к себе сознание вдруг выхватило одно-единственное ключевое слово.
– А ведь точно, – взбодрилась вдруг Арина. – Бежать на хрен! В тепло, к солнцу, к морю!
И в один момент из апатичной, безразличной к жизни, несчастной женщины она превратилась в решительную и энергичную сверх всякой меры даму.
А потому что вспомнила, что на прошлой неделе ей звонила Наташа и предлагала присоединиться к их семье в Сочи.
– У Светы с Владиком, – рассказывала подруга, – ну ты должна их помнить, они часто у тебя всякие эксклюзивы заказывают, дочь еще у них, Анжела, помнишь?
– Ну конечно, помню, я помню всех своих постоянных клиентов, тем более таких преданных, как они, – уверила она подругу.
– Так вот, – продолжила Наташа, – у ребят есть замечательный домик в Сочи. Такой уютный, компактный, небольшой, на участке игровая детская зона, цветники, фруктовые деревья и беседка для застолий с видом на море. К тому же прямо рядом с шикарным санаторием, почти на его территории, и у них есть возможность купить пропуска на санаторский закрытый пляж – очень классный пляж, между прочим. Там тихо, спокойно, все грамотно продуманно и устроено, в том числе для маленьких деток, есть кафе и ресторан на пляже. Одним словом, красота сказочная. Ребята предложили нам поменяться: они едут в наш дом на Кипре отдыхать, а мы – в их в Сочи. Поехали с нами, Аринка. Домик, конечно, небольшой, но на нас всех места вполне хватит, Никитку с Матвеем в одну комнату поселим, мы с Пашей, и для вас с Анной Григорьевной по комнате есть, и большая гостиная с диванами остается. Поехали, – уговаривала подруга, – мальчишкам вместе веселей будет, да и мы с тобой оторвемся, отдохнем.
И как ни мечталось Арине о солнце и теплом море, о настоящем, полноценном отдыхе, но в тот момент о прекрасном Артеме Красногорском ей мечталось куда как жарче и сильней любых отдыхов и морей. К тому же Матвей прекрасно отдыхал и на даче, под присмотром двух замечательных бабушек, что давало Арине возможность спокойно поработать.
А тут словно тюкнул кто по голове, подкинув мысль о побеге на моря – зачем нам отлеживаться и болеть в квартире? Бежать – так с комфортом, от себя все равно не убежишь, а там хоть от объекта страданий подальше будет.
И, может, там ей будет легче справиться со своей душевной болью и крахом жизни, хотя… Ей бы одной, а не с компанией, не по ее нынешнему состоянию веселые застолья и радостные курортные мероприятия, тишины бы. И все же!
И Арина тут же набрала Наталью узнать, осталось ли еще в силе ее приглашение.
– А мы уже на Кипре! – весело посмеиваясь, сообщила подруга, пребывавшая, не в пример Арине, в великолепном, радостном настроении. – Второй день загораем на морях!
