– Спасибо, – сказал Джордж по-русски – он выучил это слово во время одного из испытаний.
– Не за что, – ответил Игорь тоже по-русски, вежливо, и почти сумел улыбнуться.
К счастью, думал Джордж, удаляясь от Игоря и выбирая себе маршрут, мало шансов попасться на глаза живому сотруднику космодрома – не роботу. Он, как и Анни, заметил, что число работников-людей в последние дни заметно сократилось. Поначалу космодром кишел народом – люди в ярко-синей форме были всюду, куда ни глянь. Теперь же остались почти одни только роботы.
Если раньше во время испытаний за ними присматривали многочисленные сотрудники – их было не меньше, чем самих стажёров, – то теперь на всех юных астронавтов – один работник Космодрома-2. Спросив однажды, куда подевались остальные, Джордж получил резкий и загадочный ответ: «Режим строгой экономии».
Джордж на цыпочках брёл по коридорам, гадая, куда бы ему повернуть. Где больше всего шансов отыскать Анни? Размышляя об этом, он вдруг ощутил на своём плече руку – или, скорее, клешню, и через тонкий рукав своей голубой формы Джордж почувствовал прикосновение металла, а не плоти. Сердце его ухнуло и бешено заколотилось. Однако Джордж сделал глубокий вдох и заставил себя обернуться и посмотреть, кто такой – или что такое – у него за спиной.
Он ожидал чего угодно, но только не этого.
Это был робот – очень высокий, он возвышался над Джорджем, словно башня. На вид он был как те роботы, что бродили по космодрому: та же цельнометаллическая голова, те же длинные руки и ноги, прикреплённые к кубическому туловищу. Подобных роботов они с Анни встречали и раньше – в загадочном невидимом космическом корабле, обращавшемся по орбите вокруг Земли. Те роботы были напечатаны на 3D-принтерах, сеть которых была разбросана по всему миру, и были тонкими, сверкающими и серебристыми.
А этот робот выглядел так, словно его только что достали из печи! Металл почернел и покоробился, руки-клешни частично расплавились и приняли странную форму, а голова на металлической шее перекосилась и словно оплыла. Но выражение лица всё ещё было различимо, и это было, пожалуй, страшнее всего. Робот улыбался.
– Привет, Джордж! – сказал он довольным голосом. – До чего же приятно снова тебя видеть!
– Мозес! – выговорил потрясённый Джордж. – Больцмановский Мозес! Знаменитый дружелюбный робот! Неужели это ты?
– Это я, – признал Мозес, наклоняясь и хлопая Джорджа своей деформированной клешнёй по другому плечу. От этого дружеского жеста Джорджу стало очень больно.
– Но что ты здесь делаешь?! – спросил Джордж. Больцмановский Мозес был одним из триллиона роботов, которые, по замыслу своих создателей, имели чувства – и у Мозеса эти чувства были исключительно добрыми. Его злодей-хозяин, Алиот Мерак, довольно быстро от него устал и решил больше никогда не делать милых и приветливых роботов; вот почему остальные представители его армии роботов были агрессивными, злобными и противными. – Как тебе удалось сбежать с того квантового корабля? Я думал, он взорвался в космосе!
– О да, он взорвался! – воскликнул Мозес. – И когда он это сделал – кто бы мог подумать? – я спустился на Землю с парашютом.
– С парашютом? – Джордж ощутил укол совести. В конце концов, это же из-за него взорвался космический корабль, на котором в тот момент находился Мозес вместе с другими роботами.
– Да, я совершил космический прыжок, – сказал Мозес. – Так иногда поступают. И не только роботы, а и люди вроде тебя. Прыгают на Землю с очень большой высоты, почти из космоса. Единственная разница – что я прыгнул не почти, а совсем из космоса.
– Но как… – начал Джордж, выпучив глаза, и запнулся – от удивления он даже слов не находил.
– Я маленько подгорел, пока летел сквозь атмосферу Земли, – признался Мозес. – Ты, наверное, заметил, хотя я надеюсь, что это не так уж бросается в глаза. Честно говоря, мой металл сейчас не на пике формы. Мне обещали проапгрейдить панцирь, но пока это ещё не материализовалось, – печально вздохнул робот.
– Но почему ты здесь, Мозес? – осторожно спросил Джордж. – Что ты делаешь на Космодроме-2?
– О, это очень просто! – оживился Больцмановский Мозес, радуясь, что на этот вопрос он может ответить. – Я здесь с моим хозяином.
– С хозяином? – переспросил Джордж. Голос у него внезапно стал очень высоким, почти писклявым. – С твоим хозяином? – Он не верил своим ушам. – Ты сказал, со своим хозяином?
– Да, я так сказал! – радостно подтвердил Мозес.
– Но этого не может быть! – прошептал побледневший Джордж.
Алиот Мерак, хозяин Больцмановского Мозеса, был умнейшим и подлейшим злодеем, который пытался завладеть целым миром, прикидываясь добрым и человеколюбивым. Не может быть, в ужасе думал Джордж, чтобы Алиот Мерак находился здесь, на Космодроме-2. А если это правда, если он всё же здесь, то страшно даже думать о том, как плохи их дела.
Прыжки с парашютом из космоса
Отправляясь в космос на космическом корабле, вы при взлёте пересекаете линию, которая, как вам кажется, отделяет синеву земной атмосферы от черноты космоса. Она называется «линией Ка́рмана» и находится в 100 километрах над поверхностью Земли. Её считают началом космоса!
Думаете, атмосфера Земли внезапно раз, и кончилась – и вы в космосе? Так не бывает. Это не то что высунуть голову в окно. Нет, атмосфера разрежается постепенно; но линия Кармана отмечает расстояние, с которого официально начинается «космос».
Чтобы совершить так называемый прыжок из космоса, нужно выпрыгнуть с парашютом из космического корабля или воздушного шара, находясь выше линии Кармана, в свободном падении нырнуть в атмосферу Земли, а затем раскрыть парашют и приземлиться.
Это чрезвычайно опасно! Несколько таких прыжков уже закончились очень, очень плохо.
Кто совершил самые длительные космические прыжки?
• 1960 – рекорд поставил американец, полковник Джозеф Уиттингер. Он был участником исследовательского проекта для лётчиков по аварийным прыжкам с парашютом с большой высоты. Уиттингер совершил три прыжка с воздушного шара, наполненного гелием, на высоте более 31 километра над поверхностью Земли! Позже Уиттингер вспоминал, что скорость, с которой он летел, была невообразима.
• 1962 – советский полковник Евгений Андреев установил новый рекорд свободного падения – он пролетел в свободном падении до момента раскрытия парашюта больше, чем кто-либо до него. Однако Джозеф Уиттингер по-прежнему оставался рекордсменом по общей длительности прыжка, поскольку Евгений Андреев выпрыгнул из своей капсулы на высоте 25,48 километров – не так уж высоко.
• 2012 – рекорды Джозефа Уиттингера (самый длительный прыжок) и Евгения Андреева (самое долгое свободное падение) были побиты только в XXI веке. Оба эти рекорда побил Феликс Баумгартнер, прыгнув с высоты 39 километров!
