Сколько раз он ездил по этому пятнадцатиминутному маршруту? Вперед-назад, туда-обратно? У их семьи была такая традиция: в понедельник вечером они ели вкуснейшее мороженое из этой лавки, чтобы как-то скрасить возвращение в школу и на работу. Традицию придумала Франсин.
Артур ездил сюда тысячи раз. Даже подумать страшно. Мир так огромен и разнообразен, в нем столько новых мест и людей, однако Артур провел изрядную часть своей жизни, курсируя туда-сюда по одному короткому маршруту. Скинкер, Маккосланд, Арсенал, Джемисон. Джемисон, Арсенал, Маккосланд, Скинкер. Открытое небо, редкие деревья, парковки. Массивные бетонные эстакады. Сколько часов в общей сложности он провел на этой дороге? Сколько потратил времени? Что мог бы успеть за эти часы, если бы распорядился ими иначе? Чего мог добиться, кем мог стать, что мог увидеть вместо этих четырех асфальтных полос, искусственных насыпей и глыбистых эстакад? А ведь огромная часть взрослой жизни, родительства состоит из одних и тех же четырех-пяти действий, повторяемых снова, снова и снова. Почему? Почему люди так живут?
— Кто первый?
Артур едва успел припарковаться, как дети уже выскочили на улицу и помчались к ларьку.
Время между десятью вечера и пятью утра было источником вечных тревог для жителей Шуто-Плейс, на которых лежало нелегкое бремя охраны порядка в собственном районе. Ночь вызывала у людей массу противоречивых мыслей, правила без конца пересматривались. Соседи десятилетиями спорили из-за уровня шума: какое количество децибелов считается допустимым после захода солнца? Этот стандарт касается только проигрываемой музыки или домашних ссор тоже? И можно ли вообще принудить людей к тишине в темное время суток? А как быть с уличными вечеринками? Сосед шел войной на соседа ради права стеречь его сон. Один такой давний спор на днях разрешился (впрочем, без малейшего участия Артура, который даже не голосовал): конкурирующие проблемы уличной безопасности и светового загрязнения окружающей среды удалось решить посредством полного демонтажа фонарей и установки двадцати шести телефонов для вызова экстренных служб, освещающих ночную тьму насыщенным лазурным светом.
Артур откинулся на спинку сиденья, впервые за долгое время ощутив некое подобие облегчения. Удовлетворения. Весенние каникулы закончились, уик-энд тоже. Завтра дети уедут. Пока он был доволен тем, как развивались события. День с Итаном прошел хорошо, пусть причины ему до конца неясны (Артур считал, что ему не за что было просить прощения, но ладно, так и быть, прощение заслужено), а с Мэгги… Попробуй разберись. Вроде бы она неплохо провела время в приюте, да, определенно неплохо, и фотографии, кажется, попали в цель. Удалось рассказать ей про Зимбабве — тоже плюс. Хотя она и так все знала, рассказ о тех событиях от лица самого Артура дорогого стоит. Главный посыл: оптимизм и надежда. Желание творить добрые дела. Быть добрым. У них с дочкой много общего. Вернее, было много общего — до того, как она появилась на свет. Какая странная трагедия, что этим людям — тридцатилетнему Артуру и двадцатилетней Мэгги — так и не довелось встретиться…
Артур представил жизнь после выплаты ипотечного кредита. Ульрика переедет к нему, он окончательно смирится с отказом университета заключать с ним бессрочный контракт и будет пожинать плоды ее успеха, наблюдая, как она занимает все более высокие места в замысловатой дэнфортской иерархии. Он выдернул телефон из зарядки и набрал Ульрику.
— Алло, — сонно, сквозь ком мокроты простонала та в трубку. — Артур, что случилось?
— Этот дом… Просто нечто. Зачем я вообще оттуда уехал? Он такой большой! В сто раз больше твоей квартирки. Знаешь, я смогу работать в одной комнате, а ты в другой — мы и видеть-то друг друга не будем!
— Артур… — Ульрика зевнула. — Сейчас полпятого утра!
— Застекленная комната — полностью в твоем распоряжении. У тебя будет свой кабинет, представляешь!
— Так вот чего ты хотел? — Она откашлялась. — Спрятаться от меня? Сделать вид, что меня нет? Если ты хочешь, чтобы мы жили вместе, не вздумай от меня прятаться.
— Нет-нет! Я так сказал — что мы можем жить вместе и не видеть друг друга — просто для наглядности… Чтобы ты лучше представила размеры дома.
— По-твоему, все сложится, Артур?
— Ну конечно сложится! Думаю, их денег хватит, чтобы полностью закрыть кредит…
— Артур. Нет. Я про другое — про нас. У нас-то — сложится? Если честно, иногда меня это волнует. Я волнуюсь за наши отношения. Нам надо увидеться. Поговорить, понять, сможем ли мы жить вместе. Ответь, пожалуйста, иначе я сойду с ума! Сможем? Сможем?
Этот вопрос его сейчас не волновал. Куда больше его волновало, как разрешится встреча с детьми. Что будет с домом. Заглядывать в будущее больше чем на пару часов он не мог.
— Конечно сможем, — ответил он, надеясь этим успокоить Ульрику. — Почему нет? Что нам мешает?
Наутро он проснулся и увидел в окно неопределившееся небо. Что-то назревало, но что именно — гроза, дождь, град, — предсказать было невозможно. Погода на Среднем Западе всегда славилась непредсказуемостью.
Перед тем как принять душ, он решил достать подходящую одежду. Выглядеть нужно соответствующе. Безобидно. Эдакий дружелюбный и отзывчивый отец семейства. Как говорила одна неприятная тетка, его коллега по имени Джоан Веллум (специалист по медиаведению): «Двадцать первый век углубил озабоченность двадцатого всем внешним и поверхностным». Тут Артур понял, что вся его одежда — серых и коричневых оттенков. Горчичные вельветовые брюки. Твидовые пиджаки. Его гардероб был решен в янтарных, бобровых, бежевых и буйволиных цветах. Дымчатый топаз, песок пустыни. Почему до сих пор никто ему на это не указал? Надо указывать людям на такие вещи. Он разложил одежду на кровати. Рубашка фирмы «Кирклэнд сигначе» из магазина «Костко» на трассе I-55. Вельветовые брюки и пиджак. Нет, слишком мрачно. Джинсы… где-то ведь есть джинсы! Артур нашел их в глубине шкафа и заменил ими брюки. Он стоял у кровати в одних носках и трусах, разглядывая свой далекий от идеала наряд. Плоские, сдувшиеся вещи — их хозяина как будто унесло в рай (или в ад), как на рекламных щитах с апокалиптическими картинами, установленных по всему городу.
После окончания каникул университет вновь ожил. Студенты воссоединялись так, словно не видели друг друга целую вечность. По всему кампусу юноши и девушки обнимались столь страстно и крепко, что Артур невольно морщился: какая мелодрама! Или нет?.. Зрелище почему-то деморализовывало. Да что с ним такое? Долгие годы он был убежден, что это радушие, облегчение студентов при виде друг друга после недельных каникул во Флоренции или Пунта-Кане — преувеличенные и напускные. Теперь же их объятья кажутся ему трогательными: эти ребята ведут себя словно близкие родственники, разлученные страшным международным конфликтом и уже не чаявшие увидеться.
По понедельникам у него была только одна лекция, а потом несколько рабочих часов, которые он проводил у себя в кабинете. Лекция была для студентов старших курсов: «МЕХ АНГЛ 400: Актуальные проблемы: Вычислительная техника в криминалистической экспертизе и анализе неисправностей». Согласно каталогу, в рамках данного курса студенты должны были пройти следующие темы:
