— Она в своем репертуаре, — пыхтел потом он. — Странно, что я ждал другого.
— Успокойся, — говорила Франсин.
— Могла бы хоть соврать! Сказать, что прочитала! Я ей сегодня звонил, кстати. И угадай что? Она даже не заикнулась про книгу. Ты была права насчет матерей. Им нельзя доверять. И точка.
— Я такого не говорила. И потом, ты ведь ее знаешь. Положительного подкрепления от нее не дождешься. Она никогда тебя не хвалила. Ты можешь гордиться собой, разве этого мало? Я горжусь тобой.
Артур закрыл лицо руками:
— Этого недостаточно.
Вскоре им пришло еще несколько писем с подробностями предстоящей поездки. Все было решено: Артура ждали в Зимбабве.
Тогда мир возлагал на молодую республику большие надежды. Она только что получила независимость, стала житницей Африки — главным экспортером пшеницы, кукурузы и табака. Все благодаря харизматичному и воинственному лидеру, Роберту Габриэлю Мугабе. В марте 1982 года Артур Габриэль Альтер вылетел из Бостона в Лондон, а оттуда — в Солсбери (позднее переименованный в Хараре), столицу страны, где он собирался воплощать в жизнь свои идеи.
В Лондоне Артур за символическую плату повысил класс обслуживания в самолете. Перед взлетом «Эйр Зимбабве» предоставила ему, пассажиру первого класса, горячие влажные полотенца для рук и бокал шампанского. Во время полета к услугам Артура был открытый все десять часов бар; кроме того, он прекрасно отобедал копченой рыбой и кукурузным кексом (уже очень скоро обслуживание в зимбабвийских самолетах претерпело радикальные изменения в худшую сторону). Через проход от Артура сидел зимбабвиец английского происхождения, эдакий дородный Киплинг с перманентным загаром. У него были жесткие усы и протез вместо одной ноги. От основания шеи вниз тянулся розовый шрам, уходивший под застегнутую до середины груди рубашку. Зимбабвиец заметил взгляд Артура и сказал: «Ранили на войне». На ум сразу пришли строчки из стихотворения, которое он разучивал наизусть в школе: «Коричное дерево, пряные рощи — вот что такое Африка»
.
У багажной ленты аэропорта Солсбери (а вскоре — международного аэропорта Хараре) стоял подтянутый молодой человек в мешковатом костюме, солнцезащитных очках и с картонкой с надписью «АЛЬТЕР». Артур проследовал за ним к автомобилю «мерседес-бенц».
Незадолго до отъезда из Бостона он договорился с коллегой-зимбабвийцем по имени Луис Мойо погостить в Солсбери у его родителей. Напоследок тот пригласил Артура в ресторан. Когда принесли счет, Луис сунул ему горсть стодолларовых купюр.
— Вы разве мне должны? — удивился Артур.
— Нет-нет, — ответил коллега. — Это для моих родителей. Передайте им, пожалуйста. Американские доллары везде в почете. И еще, пока не забыл… — Тут он выудил из портфеля номер журнала «Плейбой» с белокожей рыжей девицей на обложке: она склонилась над опрокинутым флакончиком красного лака для ногтей (обнаженные соски были целомудренно размыты). — Примите это от меня в качестве благодарности, — сказал Луис и тут же пояснил: — В джунглях наверняка пригодится.
«Медное солнце и алое море — вот что такое Африка».
Родители Мойо проживали в дорогом особняке желтого кирпича с безупречно ухоженной лужайкой, какие можно встретить в фешенебельных пригородах Бостона.
Луис Мойо-старший оказался щекастым, добродушным господином, то и дело перебивающим собственную речь каким-нибудь игривым анекдотом. Еще он вворачивал фразы вроде: «Вы, наверное, ужасно устали», демонстрируя тем самым умение входить в положение собеседника. Промис Мойо, жена, настойчиво потчевала Артура чаем с кексами. Эта отчаянно независимая женщина еще до знакомства с мужем построила фабрику по пошиву одежды и единолично ею управляла. Луис-старший — не имевший, по его собственному признанию, никаких талантов и навыков, зато обладавший полезными связями, — подсуетился и обеспечил фабрику супруги выгодным контрактом: отшивать форму для национальной армии Зимбабве.
— Мир — это те, кого мы знаем, — сказал он Артуру, одной рукой обнимая жену за талию.
Артур отправился отдыхать в гостевую спальню, но через некоторое время в дверь постучали.
— Пришел пожелать вам спокойной ночи, — сказал Луис-старший. — Но сперва хочу спросить: наш сын ничего нам не передавал?
Артур совсем забыл про деньги.
— Да-да! Сейчас.
Повернувшись спиной к мистеру Мойо, он присел к чемодану, тихо достал из бумажника стопку купюр (он помнил слова коллеги о том, что американские деньги везде в почете), отсчитал три сотни, а все остальное передал мистеру Мойо. Тот заулыбался и пожелал гостю приятных снов.
Две недели Артур прекрасно отдыхал у них дома. И мистер, и миссис Мойо в свое время учились за рубежом — Луис-старший в Рочестере, Нью-Йорк, а Промис в Торонто — поэтому им было интересно узнать о политической ситуации в Штатах. На их расспросы о Рейгане Артур отвечал развернуто и с чувством. Как американский народ мог выбрать в президенты голливудского актера?! А очень просто: средний американский избиратель — избалованный ненасытный ребенок, который хочет одних лишь зрелищ.
Артур в свою очередь кое-что узнал о Зимбабве. Мойо оптимистично смотрели в будущее и считали получение независимости великим делом. Артур, приятно удивленный их современной кухней, стирально-сушильной машиной марки «Вирлпул» и хорошим напором воды в душе, тоже преисполнился оптимизма. Гостеприимство хозяев, комфортные условия и солнечная погода наталкивали его на мысль, что в Солсбери-то живется куда лучше, чем в Бостоне.
Спал он превосходно («Африка? За книгой вечера / в тишине до наступленья сна»), а каждое утро обнаруживал под дверью поднос с горячим чаем и молоком, который приносила горничная. За завтраком Артур читал свежий выпуск «Нью-Йорк геральд». Промис решила подготовить его к самостоятельному проживанию в Зимбабве и научила варить кашу из грубо смолотого маиса, так называемого «мили-мил». По вечерам Луис-старший угощал Артура импортными сигарами. Однажды Мойо взяли его с собой на футбольный матч, проходивший на стадионе «Руфаро»: проехали мимо толп на частную парковку, где стояли одни «мерседесы», а затем провели Артура в президентскую ложу с отдельным входом.
— Он был так счастлив, — рассказывала Франсин дочери. — Его письма той поры были полны надежды и веры в будущее.
Спустя две недели Артур попрощался с Мойо и сердечно поблагодарил их за оказанное гостеприимство. Промис обняла его и сказала, чтобы он непременно приезжал еще. Артур сел на старый, облупленный советский автобус и отправился в Чиредзи, небольшой городок в 400 километрах к югу от столицы, где его дожидались «Смиренные братья». Когда они выезжали из чистого и современного Солсбери с его бетонными высотками и аллеями цветущей жакаранды — бруталистские очертания города в облаках сиреневых цветов остались позади, — Артур впервые ощутил тоску по дому, отложенную печаль, на которую до сих пор у него не было времени. Он вспомнил про Франсин.
Город схлопнулся за его спиной. Поредевшие постройки сменились скалистыми холмами и неопрятными скоплениями чахлых деревьев — марула и мопане. Пахло бензином, лесными пожарами, жареным мясом и мылом. Красновато-коричневая дорога проходила через холмистую местность, и по обеим сторонам от нее ждали люди. Автобус плелся вперед, медленно набирая пассажиров. Когда он заглох — где-то в провинции Масвинго, — Артур и еще несколько работоспособных мужчин вызвались его толкать.
