— Вы действительно считаете, что она оказывает вам честь? — интересуюсь я.
— Да, — вполне серьезно отвечает Уилсон.
Билл, который уже закончил обход своих владений, поднимается к люку и здоровается с Афиной, легко поглаживая ее по голове.
— Она не каждому это позволяет, — говорит он. — Но это очень приятно.
* * *
Сколько же мы были с Афиной? Трудно сказать. Прежде чем опустить наши руки в воду, мы сняли наручные часы — и погрузились в осьминожью Реку Времени. Известно, что чувство благоговения, или так называемое состояние «потока», когда человек полностью погружен в происходящее, изменяет чувство времени. То же самое можно сказать о молитве и медитации.
Есть еще один способ изменить наше восприятие. Мы, как и другие животные, можем подстраиваться под чужое эмоциональное состояние. Это происходит благодаря зеркальным нейронам — клеткам головного мозга, которые реагируют на действия других людей так же, как если бы их совершали мы сами. Например, если вы общаетесь со спокойным, неторопливым человеком, ваше восприятие времени может стать таким же размеренным и неспешным. Возможно, общаясь с осьминогом, мы переходим на его ритм — древний, медленный и плавный, не совпадающий с бегом стрелок на часах. Я могла бы оставаться здесь вечно, всецело погруженная в странный, зачаровывающий мир Афины, болтая с моими новыми друзьями… если бы не так сильно мерзли руки.
Мои пальцы покраснели и так закоченели, что я с трудом cмогла ими пошевелить. Когда я вынула руки из ледяной воды, с меня словно спали чары. Я вдруг ощутила себя абсолютно неловкой и некомпетентной. Даже продержав кисти больше минуты под струей горячей воды, я не смогла достать из сумочки блокнот и ручку, не говоря уже о том, чтобы сделать какие-то записи. И это называется писатель?
* * *
— Гвиневра была моей первой, — признался Билл, — а значит, и самой любимой.
На ланч мы с Биллом, Уилсоном и Скоттом отправились в суши-бар по соседству с океанариумом. Закономерный выбор: ведь после того, как Афина на наших глазах с таким аппетитом расправилась с сырой рыбой, нам захотелось последовать ее примеру. Никто из нас четверых не заказал осьминога — я, например, попросила калифорнийские роллы.
— Когда я подходил к люку, она была вне себя от радости, — продолжил Билл. — Она буквально душила меня в объятиях. Но спустя пару минут успокаивалась и принималась исследовать руки уже более нежно и аккуратно.
Гвиневра также была единственным осьминогом, который его укусил. Она не выпустила яд и даже не оставила шрама. Но все же он не хотел бы испытать такое еще раз.
— Это было похоже на укус попугая, — вспомнил Билл (к слову сказать, попугай может создать клювом давление порядка ста килограммов на квадратный сантиметр, а это весьма болезненно, так что Билл еще легко отделался). И тут же, словно желая спасти репутацию своей любимицы, галантно добавил: — Да ладно, укус-то был пустяковый.
Это случилось в самом начале их отношений и, по словам Билла, всецело по его вине. Он поднес свою руку слишком близко к ее рту.
— Ей просто стало любопытно: съедобна ли моя рука?
Потом он рассказал мне о других своих подопечных:
— Взять хотя бы Джорджа — замечательный самец. Очень спокойный, не напористый. С навязчивыми осьминогами первые десять минут вы только и делаете, что пытаетесь освободиться от их щупалец. Вы отрываете их от себя, а они пытаются на вас вскарабкаться. А Джордж подплывал, обследовал мою руку, ел и спокойно удалялся. Иногда мы общались целый час… Он умер, когда я был в отпуске…
Жизнь осьминогов вообще довольно бурная, но короткая: единственный долгожитель среди них — гигантский осьминог, и тот в среднем живет каких-то три-четыре года. При этом в океанариум они обычно попадают в возрасте года или старше.
— Я понятия не имел, что Джордж скоро умрет, — продолжал Билл. — Обычно перед смертью у осьминогов меняется форма тела, окрас и поведение. Они становятся менее подвижными и игривыми — это похоже на увядание людей. Они почти перестают окрашиваться в красный цвет, их кожа бледнеет и иногда покрывается белыми старческими пятнами.
— Должно быть, это тяжело, — заметила я.
Билл пожал плечами. В конце концов, это часть его работы. Но помнится, во время моего первого визита Скотт сказал про Билла: «Он любит их как собственных детей. Когда осьминог умирает, для него это тяжелая потеря. Трудно расстаться с животным, о котором ты заботился каждый день в течение нескольких лет».
Преемник Джорджа Трумэн поступил в океанариум, когда Билл был в отъезде.
— Он был одним из самых активных осьминогов, — сказал он. — И настоящим авантюристом.
У каждого осьминога свой подход к вскрытию коробок Уилсона. Все они довольно быстро учатся отпирать замки. Билл начинает с маленькой коробочки и предлагает ее осьминогу раз в неделю в течение месяца. На второй месяц они переходят ко второй коробке — как правило, осьминогу достаточно двух-трех попыток, чтобы с ней разобраться. Третья коробка с двумя замками обычно поддается с пятой-шестой попытки. И хотя все осьминоги в конечном итоге справлялись с головоломкой, их подход был разным в зависимости от характера.
Спокойный Джордж всегда методично открывал все замки. Гвиневра же была очень нетерпеливой. Однажды она так перевозбудилась, пытаясь добраться до живого краба, что с неистовой силой смяла вторую коробку, и та треснула. А вот Трумэн получал удовольствие от неторопливого вскрытия коробок. Однажды Билл поместил в маленькую коробку сразу двух живых крабов. Когда добыча начала драться, Трумэн так разволновался, что был просто не в состоянии возиться с замками. Он протиснул свое двухметровое тело сквозь отверстие 5 на 15 сантиметров, проделанное Гвиневрой. Посетители океанариума с удивлением наблюдали за гигантским осьминогом, который расплющился в крошечном пространстве между стенками двух коробок объемом 230 и 98 кубических сантиметров. Трумэну так и не удалось открыть маленькую коробку. Наверное, там было слишком тесно. Когда в конце концов он вылез наружу, Билл сам открыл коробки и скормил ему обоих крабов.
Своей способностью втискиваться в крошечные пространства осьминоги доводят смотрителей до белого каления. Однажды Билл до смерти испугался, придя на работу утром и не обнаружив Джорджа в аквариуме. Лихорадочные поиски ничего не дали.
— Я думал, он сбежал, — сказал Билл. — Как вдруг он появляется из-под большого камня.
— Это точно, они пытаются пролезть в любое отверстие на своем пути, — согласился Уилсон.
Скотт рассказал историю, случившуюся около десяти лет назад. В одном из небольших витринных аквариумов океанариума жил карликовый карибский осьминог. Однажды Скотт пришел на работу и обнаружил, что вода из аквариума переливается через край, а осьминог исчез. Оказалось, что животное пролезло в узкую щель между аквариумом и стеной и втиснулось в трубку рециркуляции воды диаметром чуть больше сантиметра. И что ему было делать?
