В нескольких шагах слева, перед экспозицией «Залив Мэн», возвышается огромный аквариум «Риф Боулдер» на 15 тысяч литров, в котором живет 1400 животных: 400 красных актиний, 200 голотурий, 250 морских бекасов, сотни улиток, которые похожи на резиновые растения, но на самом деле это такие же моллюски, как Октавия и Кали, и таинственная рыба-химера, чье изогнутое тело поражает своей потусторонней грацией. Этих древнейших хрящевых рыб, обитающих на очень больших глубинах, называют акулами-призраками. Химера досталась Биллу в 2007 году уже взрослой самкой. «Она великолепна, — говорит мне Билл. — Я могу бесконечно смотреть на то, как она движется».
Любовь Билла к животным очевидна, как колючки на спинном плавнике химеры. И такой заботливый и ответственный человек лишился своего самого умного, общительного и любимого питомца! Но что еще хуже, он считает, что потерял его по своей вине. Гибель этого молодого, полного сил животного кажется колоссальной, жестокой вселенской несправедливостью. Я вспоминаю строки из «Гамлета», которые принадлежат убиенному королю: «Дум и судеб столь разнствуют пути, что нашу волю рушит всякий час». Горе Билла так остро передалось мне, что я едва не разразилась слезами.
И в этот момент появляется Уилсон. Он держит отчет патологоанатома. Вскрытие Кали, произведенное через час после ее смерти, показало, что ее глаза, руки, чернильный мешок, пищевод, толстая кишка и репродуктивные органы были в норме. В ее желудке все еще находились кости от мойвы, которую мы скормили ей накануне. Она была большой и продолжала расти: сама длинная ее рука достигала в длину 1 метр 32 сантиметра; голова и мантия были больше 30 сантиметров. В ней все было прекрасно. Но она была мертва.
Как она выбралась? В крышке, в том месте, где в нее входит трубка подачи свежей воды, есть зазор. Билл этого не предусмотрел: он прикрыл его брезентом и заткнул колючим экранирующим материалом, который не любят осьминоги. Но Кали это не остановило. Со своим весом десять килограммов и размахом рук три метра она выдавила затычку и пролезла в отверстие размером шесть на два с половиной сантиметра.
Остается последняя тайна: отчего умерла Кали? Известно, что гигантский осьминог может жить без воды около пятнадцати минут, после чего у него начинается необратимое повреждение мозга. Но в пределах досягаемости Кали было много воды. Она была обнаружена буквально на расстоянии вытянутой руки от открытого переливного лотка. Он стоял у резервуара с водой, идеально подходящей ей по температуре и химическому составу. Осьминоги часто сбегают, чтобы пробраться в другие аквариумы и съесть своих соседей. Почему Кали не попыталась забраться в какой-нибудь соседний аквариум?
Остается еще одна маловероятная, но все же возможная версия. Некоторые в галерее Холодных Морей считают, что Кали могла проползти по дезинфицирующему коврику. Такие коврики лежат на входе в служебную зону во всех галереях. Чтобы защитить животных от инфекций, которые заносят на подошве обуви, они обрабатываются розоватым раствором «Виркона» — антисептического и дезинфицирующего средства, убивающего вирусы, бактерии и грибки. Это довольно едкое вещество, которое оказывает раздражающее действие на кожу, глаза и слизистые оболочки. А кожа осьминога — это одна гигантская, фантастически чувствительная слизистая оболочка. Ассистент куратора Чарльз Делбек из Аквариума Стейнхарта сравнивает кожу головоногих с внутренней выстилкой кишечника млекопитающих, вследствие чего «даже незначительные концентрации химических, загрязняющих и питательных веществ, нетоксичные для других видов животных, могут быть токсичными для головоногих». Достаточно было одного прикосновения к коврику с «Вирконом», чтобы отравить Кали.
По горькой иронии судьбы, Кали сбежала потому, что любившие ее больше всех люди хотели для нее лучшей доли, а умерла из-за желания работников океанариума защитить своих подопечных от опасностей и болезней.
Гнетущая атмосфера из-за смерти Кали окрашивает жизнь в темные тона, как осьминожьи чернила красят воду. «Может быть, вы ошиблись? — недоверчиво спрашивает Дэнни, когда Криста сообщает ему о случившемся. — Это была мертвая Октавия, а не Кали?» Но когда Криста рассказывает брату, как Кали после переселения в новый резервуар нашла крошечное отверстие в аквариуме и сумела в него протиснуться, тот отвечает: «Да, они умные и умеют маскироваться. И они наши друзья…» И замолкает. «Он попросил, чтобы я оставила его одного, что бывает очень редко, — говорит Криста. — Тогда я сказала ему, что скоро мы будем встречать нового осьминога и это будет здорово. На что он ответил: „Да, но это будет не Кали. Кали значила для меня гораздо больше, чем я мог вообразить. Она сдружила всех нас“».
В Рождество Билл заказал нового гигантского осьминога по электронной почте. Он пообещал сообщить мне, когда тот прибудет в Бостон.
* * *
Через восемь дней, на третий день Нового года, раздается звонок от Билла: новый осьминог прибывает на следующее утро. Это пятница, у Билла выходной день. Его ассистент Дейв Уэдж и коллега Джеки Андерсон едут забирать животное в терминал Federal Express в аэропорту Логан и приглашают меня с собой.
«Получение груза не всегда проходит гладко», — предупреждает меня специалист по медузам Джеки, симпатичная молодая женщина с высоким конским хвостом, пока мы садимся в белый минивэн с демонтированными задними сиденьями, специально оборудованный для перевозки аквариумов. Джеки рассказывает, как однажды она поехала в аэропорт Логан, чтобы забрать нескольких медуз, прибывших с Багамских островов. Она планировала, что это будет короткая миссия перед началом загруженного рабочего дня. Но авиакомпания ошибочно указала в документах, что рейс был внутренним, поэтому в них не было никаких сведений о прохождении таможенного досмотра. Джеки приехала в восемь утра и пробыла в аэропорту целый день, пытаясь уладить проблему. С каждым часом возрастал риск того, что медузы испытают тяжелый стресс или даже умрут. Наконец, в четыре часа дня уставшая и раздраженная Джеки пригрозила работникам аэропорта, что откажется от посылки. «Если медузы умрут, это будет на вашей совести!» — заявила она, и сотрудники, которым явно не улыбалась такая перспектива, смилостивились. К счастью, медузы выжили.
По пути в аэропорт Джеки также рассказывает мне печальную историю с каракатицами из Японии. Раньше разведением каракатиц для океанариумов занималась одна компания в Галвестоне, штат Техас. Но после того, как их ферму разрушил ураган, главным поставщиком каракатиц стала Япония, где животные вылавливаются в дикой природе. В 2011 году землетрясение и цунами повредили ядерный реактор на АЭС «Фукусима», который дал утечку в океан. С тех пор все животные, выловленные у берегов Японии, стали радиоактивными. Когда контейнер с радиоактивными каракатицами прибыл в аэропорт Логан, растерянные таможенники продержали его три дня, не зная, что делать. За это время все каракатицы умерли. (Теперь океанариум договаривается об отправке каракатиц в Нью-Йорк, где таможенники привыкли иметь дело с необычными грузами, и работники аквариума забирают их оттуда сами.)
Джеки подъезжает к офису Federal Express, и Дейв отправляется внутрь, чтобы узнать о нашем грузе. Посылка ждет нас через пару терминалов: это коробка из рифленого картона размером 82×62× 62 сантиметров, в которой раньше перевозили телевизоры с 27-дюймовым экраном. На ней стоят знаки «Осторожно: хрупкое», «Этой стороной вверх». Но нигде не написано: «Живое». Трудно догадаться, что внутри — живой осьминог.
