— Конечно, это большой риск — поместить ее в этот аквариум, — говорит он. — Мы думаем, что он надежен. Но с осьминогом нельзя быть уверенным ни в чем…
Я спрашиваю, что его беспокоит.
— Мы многое предусмотрели… Но она, например, может раскрутить стояк водостока и спустить всю воду из аквариума в тот самый отстойник, в котором жила раньше. Или затопить свой собственный резервуар. Или заткнуть трубу и залить весь этаж.
Но сейчас на фоне всеобщей радости совсем не хочется думать о проблемах. Продолжая исследовать стены аквариума, Кали начинает изучать его хрупкий край. Чтобы переключить ее внимание, Уилсон предлагает ей мойву, которую она с удовольствием принимает. Но осьминога с его уникальной способностью к многозадачности не так-то легко отвлечь от интересующего его дела. Она может и обедать, и исследовать окружающее пространство, в то время как нам тяжело даже просто обрабатывать поступающую информацию. Кали распласталась на витринной панели, и мы видим, как она передает мойву по цепочке присосок ко рту. Между тем несколько ее щупалец, закручиваясь в изящные арабески, высовываются из бака. Мы с Анной и Кристой осторожно пресекаем побег. «Щупальца — в воду», — мягко говорит ей Анна. Кали не пробует выбраться наружу с той же решимостью, с которой она раньше пыталась вылезть из бочки, поэтому мы легко с ней справляемся. «Сегодня она очень послушна», — замечает Уилсон. Я едва сдерживаю порыв поцеловать одну из ее присосок, как иногда целую подушечки на лапах моей собаки, но подавляю свои чувства. Я напоминаю себе, что, как бы мне ни хотелось разделить с ней радость от переезда, Кали — большой, сильный, дикий, почти взрослый осьминог. Неизвестно, как она может отреагировать на этот непривычный жест из человеческого мира.
И все же… Кали поднимает голову над поверхностью воды и внимательно смотрит нам в глаза. Как загипнотизированные, мы протягиваем руки и гладим свою любимицу по голове — она не только позволяет это сделать, но и, кажется, наслаждается лаской. Несмотря на довольно яркий свет, ее зрачки расширены, как у человека, который пребывает в любовной эйфории.
— Ладно, пусть отдыхает, — говорит Уилсон.
Он хочет убедиться, что крышка плотно прилегает к краям аквариума, что сливной стояк хорошо защищен, и он сможет самостоятельно открыть крышку, чтобы пообщаться с Кали и покормить ее. Мы оберегаем кончики щупалец, чтобы не их прищемить, Билл закрывает аквариум крышкой из толстого оргстекла, прижимает ее четырьмя зажимными устройствами и вдобавок кладет на каждый угол по 10-килограммовому дайверскому свинцовому грузу. Кали немедленно достает до новой поверхности, прилепляется к люку пятьюдесятью присосками и вытягивает себя из воды. Чашечки ее присосок растягиваются, так что Кали напоминает человека, который висит на потолке, держась на него губами. Я беспокоюсь, что ее нежная кожа высохнет на воздухе.
— У нее есть слизь, — успокаивает меня Скотт. — И как только она почувствует дискомфорт, она сразу вернется в воду. Не забывайте, это очень умное существо.
Билл внимательно рассматривает конструкцию.
— На других аквариумах эти новые крышки работают отлично, — говорит он. — Но они не испытаны на осьминогах…
Уилсон обнаруживает, что ему трудно дотянуться до дальнего зажима. Над этим еще предстоит поработать. Он предлагает установить там петли. Или разрезать крышку на две секции — дальнюю секцию закрепить намертво, а переднюю снабдить удобными шарнирами. Билл обещает подумать над этими предложениями.
— Да, я хочу доработать этот аквариум для осьминогов, — говорит он, — чтобы больше ни одному бедолаге не пришлось сидеть в бочке полгода!
Я буквально прочувствовала, какой тяжкий груз нес на себе все эти месяцы Билл, вынужденный в силу не зависящих от него обстоятельств держать молодое, умное и столь горячо любимое им животное в тесной темнице.
Мы еще некоторое время смотрим на Кали, утопая в ее осьминожьем счастье.
— Мне редко бывает так тепло и солнечно на душе, как сейчас, — признается мне Анна.
Как и все люди с синдромом Аспергера, Анна часто кажется эмоционально отстраненной и не склонной к открытому проявлению чувств.
— И эти теплые солнечные чувства дарит тебе такое холодное и скользкое существо, как осьминог! Удивительно, не правда ли? — замечаю я, думая про себя о том, что у Анны — большое, доброе сердце, а у Кали все-таки есть душа и харизма.
* * *
За ланчем мы болтаем обо всем. Как Криста справляется с новой работой? Успела ли новая зебровая акула кого-нибудь укусить? Акула — нет, говорит Криста, но двузуб цапнул ее за палец: «Он внимательно следит за вами и, стоит только зазеваться, мгновенно кидается к вам и кусает! У меня было ощущение, будто мой палец зажали большими тисками». Марион вспоминает об одной морской панцирной щуке, которая ела атерины строго определенной формы — небольшие и прямые, — а все остальные относила скатам и кидала им на дно. Уилсон рассказывает о маленькой 45-сантиметровой акуле, которую посадили в аквариум с большим групером. Тот, недолго думая, заглотил акулу, а затем выплюнул ее целой и невредимой. «Но после этого случая акула никогда не вылезала из своего укрытия, — говорит Уилсон. — Ее приходилось кормить с палки через безопасную сетку».
Мы вспоминаем, что послезавтра по календарю майя должен наступить конец света. Говорят, в этот день произойдет инверсия полюсов, и мы шутим, что первым делом это коснется бедных акул, которые чувствуют магнитное поле Земли. «Интересно, а больших белых акул прибьет к Мартас-Винъярд?»
[1] — смеется Скотт.
При упоминании об акулах разговор начинает вращаться вокруг телесных повреждений, и мы невольно возвращаемся к истории Анны: она перечисляет животных, которые ее кусали. Осьминог. Пиранья. Гуси. Верблюд, который однажды вырвал у нее клок волос. Скотт предлагает пройтись по всему алфавиту — а вдруг удастся дойти до 26 нападавших? Мы начинаем с конца. Как насчет яка? Да, однажды на ферме она кормила яка, и он случайно прикусил ей палец. А зебра? «Нет, — говорит Анна. — Но в одном зоопарке маленький зебу пососал мне палец. Это считается?» Мы решаем, что да. Есть животное на букву «Ш»? Шпорцевая лягушка, африканский когтистый подвид. Да, подтверждает Анна, и такое бывало. Буква М — муравьед? «Нет, у муравьеда нет зубов», — отвечает Анна. «Но он мог тебя лизнуть», — смеется Криста.
Но есть одно животное, которое умудрилось покусать каждого из нас, — арована. Эти древние примитивные рыбы с костяными языками — активные хищники, которые во время охоты выпрыгивают из воды и хватают добычу. В нашем океанариуме в Амазонском резервуаре уже живут две длинные серебристые красавицы, но сегодня из зоопарка Толедо прибыла еще одна — азиатская золотая арована, и мы спешим поскорее закончить ланч, чтобы на нее полюбоваться. Мы считаем ее прибытие добрым знаком для нашей любимицы Кали, поскольку по всей Азии арована считается талисманом удачи. Аквариумисты готовы платить десятки тысяч долларов, чтобы поселить такую рыбу в своем домашнем аквариуме. В Китае аровану называют «золотым драконом», поскольку ее крупная сверкающая чешуя напоминает броню дракона. В системе фэншуй она считается самым мощным символом, приносящим богатство и успех и защищающим своих хозяев от опасностей, несчастных случаев, болезней и злого рока.
