На матрасе Марджери было бы намного удобнее, особенно сейчас, когда ребенок уже начал давить на внутренние органы в самых неожиданных местах, но матрас был весь в пятнах и кишел клещами, и в результате Марджери начала чесаться, не просидев на нем и пяти минут.
Детка, может, отодвинешь простыню? Я покажу тебе нечто такое, что поможет тебе заснуть.
Дуэйн Фрогатт, а ну-ка прекращай базар!
Просто хочу немного развлечься, помощник шерифа. Ты ведь знаешь, ей это нравится. Достаточно поглядеть на ее талию!
Маккалоу ее все-таки поимел: орудие мести Маккалоу – его окровавленное тело, а библиотечная книга на груди у покойника – добровольное признание Марджери. Он одолел ее, спустившись за ней с той горы, так же уверенно, как если бы выстрелил в упор из ружья.
Марджери попыталась придумать, что бы она могла сказать в свое оправдание: она не знала, что нанесла Маккалоу телесные повреждения. Она тогда испугалась. Она просто пыталась делать свою работу. Ведь она всего лишь женщина, занимающаяся своим делом. Однако она была далеко не глупа. Она понимала, как это выглядит со стороны. Нэнси, сама того не желая, решила судьбу Марджери, рассказав, что она была там, с библиотечной книгой в руке.
Чувствуя приближение очередного приступа паники, Марджери О’Хара закрыла глаза ладонями и судорожно вздохнула. Через решетки на окне она видела фиолетовое марево надвигающейся ночи, слышала далекие крики птиц, свидетельствующие о затухающих угольках длинного-длинного дня. И с наступлением темноты потолок и стены начали надвигаться на узницу, заставив ее крепко зажмуриться.
– Я больше не могу здесь оставаться. Не могу, – пробормотала она. – Я больше не могу здесь оставаться.
Детка, ты мне что-то нашептываешь? Хочешь, чтобы я спел тебе колыбельную?
Отодвинь занавеску. Давай! Сделай это для папочки!
– Я больше не могу здесь оставаться. – У Марджери участилось и перехватило дыхание, костяшки пальцев побелели, камера поплыла перед глазами, и по мере развития паники пол начал уходить из-под ног.
А потом ребенок заворочался у нее в животе, раз, два, словно желая сказать ей, что она не одна, а если будет паниковать, это ни к чему хорошему не приведет. Марджери сдавленно всхлипнула, положила руки на живот, закрыла глаза и выдохнула, напряженно ожидая, когда страх окончательно пройдет.
Глава 20
– Тэсс, ты сказала, что звезды – это миры.
– Да.
– Такие, как наш?
– Точно не знаю, но думаю, что да. Иногда они похожи на яблоки с нашей старой яблони. Большинство из них красивые и крепкие, но некоторые с гнильцой.
– А мы в каком живем – в красивом или в том, что с гнильцой?
– В том, что с гнильцой.
Томас Харди. Тэсс из рода д’Эрбервиллей
К утру по городу прошел слух, и несколько человек даже взяли себе за труд прийти в библиотеку и сказать, что вся эта история – чистой воды безумие и они не верят в виновность Марджери, и то, как полиция с ней обращается, – просто стыд и позор. Однако бо́льшая часть жителей не сочли нужным прийти, и Элис всю дорогу от их домика в районе Сплит-Крика чувствовала, как люди шепчутся у нее за спиной. Элис старалась заглушить беспокойство усиленной активностью. Свена она отослала домой, пообещав, что сама позаботится о курах и муле, и Свен, которому хватило ума понять, что им с Элис не стоит оставаться на ночь под одной крышей, нехотя согласился. Хотя оба знали, что к ночи он, скорее всего, вернется, поскольку не сможет остаться наедине со своими страхами.
– Я знаю, как вести здешнее хозяйство. – Элис поставила перед Свеном тарелку с яичницей и четырьмя кусочками бекона, но еда так и осталась нетронутой. – Ох, я ведь давно тут живу! Вот увидишь, Марджери освободят, мы и оглянуться не успеем. И я скоро отнесу ей в тюрьму чистую одежду.
– Женщине не место в тюрьме, – тихо проронил Свен.
– Не сомневаюсь, что ее скоро выпустят.
В то утро Элис отправила библиотекарей по их обычным маршрутам, проверила записи в гроссбухе и помогла загрузить седельные сумки. Никто не стал оспаривать ее властные полномочия. Похоже, девушки были скорее благодарны, что кто-то взял на себя руководство. Бет с Кэтлин попросили Элис передать привет Марджери. И Элис заперла библиотеку, оседлала Спирит и, захватив с собой сумку с чистой одеждой для Марджери, поехала под безоблачным холодным небом в тюрьму.
– Доброе утро, – поздоровалась она с помощником шерифа, худым человеком с огромной связкой ключей на поясе, грозящей вот-вот стянуть с него штаны. – Я принесла Марджери О’Хара сменную одежду.
Он оглядел Элис с головы до ног и сморщил нос:
– А у вас есть пропуск?
– Какой пропуск?
– От шерифа. Разрешение на посещение заключенного.
– У меня нет разрешения.
– Тогда вы не можете пройти. – Помощник шерифа достал носовой платок и шумно высморкался.
Элис, сердито покраснев, на секунду застыла, затем расправила плечи:
– Сэр, вы держите в антисанитарных условиях женщину, которая ждет ребенка. А я прошу у вас такую малость, как возможность передать ей сменную одежду. Тогда какой же вы после этого джентльмен? – (У помощника шерифа хватило совести слегка смутиться.) – Неужели вы боитесь, что я пронесу ей контрабандой напильник? Или, может, оружие? Эта женщина ждет ребенка. Итак, офицер, позвольте показать вам, что именно я собираюсь передать бедной девушке. Вот чистая хлопковая блузка. А это шерстяные чулки. Хотите обшарить сумку? Можете сами убедиться, смена нижнего белья…
– Ну ладно-ладно. – Помощник шерифа поднял вверх ладонь. – Кладите все обратно с сумку. У вас десять минут. Хорошо? Но в следующий раз я потребую разрешение.
– Разумеется. Огромное спасибо, офицер. Вы очень добры.
Стараясь сохранять уверенный вид, Элис проследовала за ним вниз по лестнице, ведущей к камерам. Помощник шерифа, гремя ключами, открыл массивную железную дверь, снова перебрал связку и, отыскав наконец нужный ключ, открыл другую дверь, ведущую в узкий коридор, по обе стороны которого располагались четыре камеры. В коридоре пахло затхлостью и вонючей сыростью, единственным источником света были узкие горизонтальные окна вверху каждой камеры. Когда глаза Элис адаптировались к темноте, она заметила какую-то тень, мелькнувшую в камере по левую руку.
– Она в камере справа, в той, где решетки завешены простыней. – Помощник шерифа повернулся, собираясь уходить, закрыл за собой дверь, грохоча ключами, и Элис почувствовала, как ее сердце с таким же грохотом колотится о ребра.
– Эй, привет, красотка! – послышался из темноты мужской голос, но Элис даже не обернулась.
– Марджери? – прошептала она, подойдя к решетке.
Тишина. Потом простыня отъехала в сторону на несколько дюймов, и по другую сторону решетки возникла Марджери. Очень бледная, под глазами залегли синие тени. За ее спиной виднелась узкая койка с комковатым матрасом в подозрительных пятнах, в углу камеры – металлический горшок. Что-то прошуршало по полу возле ног Элис.
