– Мардж, который час?
– Хм… Без четверти пять.
Свен жалобно застонал:
– Ты понимаешь, что, если бы ты жила у меня, мы могли бы вставать на целых полчаса позже?
– Это будет довольно трудно сделать. Плюс вероятность того, что Ван Клив подпустит меня к своей шахте, примерна равна тому, что он пригласит меня на чай к себе домой.
Свену пришлось признать, что Марджери права. Когда она в последний раз приходила к Свену – принесла ему забытую дома корзинку с ланчем, – Боб, охранявший вход на шахту Хоффман, с извинениями сообщил девушке, что получил специальные указания не пускать ее на территорию шахты. Конечно, у Ван Клива не было никаких доказательств причастности Марджери к распространению писем с юридическими советами по поводу блокирования взрывных работ в районе Норт-Риджа, однако при этом было понятно, что мало кто обладал возможностями – и смелостью – для выполнения подобной миссии. А публичный выпад Марджери по поводу приема на шахту цветных оказался реально болезненным.
– Насколько я понимаю, Рождество мы отпразднуем здесь, – заметил Свен.
– Ну да, соберем всех родственников, как обычно. Полон дом народу, – горячо прошептала Марджери, приблизив губы к лицу Свена. – Я, ты… э-э-э… Блуи. Лежать, Блуи! – (Пес, услышав свое имя, воспринял это как приглашение к кормежке и, забравшись на кровать к лежавшим в обнимку хозяевам, принялся лизать их лица.) – Ох уж эта собака! Ну ладно, хватит тебе! Все. Я пошла варить кофе.
Марджери села, оттолкнув Блуи, протерла сонные глаза и с сожалением убрала со своего бедра тяжелую мужскую руку.
– Ты что, решил меня спасти от самого себя, малыш Блуи? – спросил Свен, и пес, высунув язык и подставив живот, развалился между ними. – Вы что, оба против меня сговорились?
Марджери ухмыльнулась, услышав, как Свен сюсюкает с этим придурочным псом, и продолжала ухмыляться, пока шла на кухню, чтобы зажечь плиту.
* * *
– А теперь я хочу, чтобы ты мне кое-что объяснила, – сказал Свен, когда они ели на завтрак яйца, касаясь под столом ногами. – Мы с тобой проводим вместе практически каждый вечер. Едим вместе. Спим вместе. Я знаю, в каком виде ты предпочитаешь есть яйца, какой кофе пьешь, знаю, что ты не любишь сметану. Знаю, какой температуры должна быть вода в твоей ванне и что ты сорок раз проводишь по волосам щеткой, потом затягиваешь их узлом и на целый день забываешь о них. Черт, я знаю клички всех твоих животных! Даже курицы с тупым клювом. Минни.
– Винни.
– Ну ладно. Я знаю клички почти всех твоих животных. Так скажи мне, почему нельзя делать все то же самое, но только с кольцом на пальце?
Марджери глотнула кофе:
– Ты обещал больше не заводить разговоров на эту тему. – Она улыбнулась, но в этой улыбке явно читалось предостережение.
– Я тебя ни о чем не буду просить. Как и обещал. Мне просто любопытно. Потому что я, собственно, не вижу особой разницы.
Марджери положила нож и вилку на тарелку:
– Ну, здесь есть разница. Потому что прямо сейчас я могу делать что захочу и никто мне не указ.
– Я ведь уже говорил, что ничего не изменится. И за десять лет ты уже вполне могла бы убедиться, что я человек слова.
– Да, я знаю. Но речь не только о свободе действий, а скорее о свободе мыслей. Мне важно знать, что я ни перед кем не держу ответ. Хожу куда хочу. Делаю что хочу. Говорю что хочу. Свен, я люблю тебя, но люблю тебя как свободная женщина. – Марджери взяла его за руку. – Ведь я здесь, с тобой, исключительно потому, что сама этого хочу, а не из-за кольца у меня на пальце. И разве это не является высшим проявлением любви?
– Я понимаю твои доводы.
– Тогда что?
– Я думаю. – Свен отодвинул тарелку. – Похоже, я просто… боюсь.
– Но чего?
Он вздохнул. Задумчиво повернул ее руку ладонью вверх:
– Что в один прекрасный день ты скажешь, чтобы я уходил.
Ну как ей было убедить его, что он глубоко заблуждается? Как дать ему понять, что она еще никогда не встречала мужчины лучше его и те несколько месяцев, которые она провела без него, показались ей холодными и безрадостными? Как сказать ему, что даже по прошествии десяти лет, когда он кладет руку ей на талию, у нее что-то екает и сладко замирает внутри?
Поднявшись со стула, Марджери обняла Свена за шею и села ему на колени. Прижалась щекой к его щеке и прошептала ему на ухо:
– Я никогда и ни за что не скажу, чтобы ты уходил. И не надейтесь, мистер Густавссон. Я буду с тобой днем и ночью, пока у тебя хватит сил меня терпеть. А ты знаешь, я всегда говорю то, что думаю.
Ну и конечно, Свен опоздал на работу. Однако угрызения совести его не мучили.
* * *
Рождественские венки, соломенные человечки, банка консервированных фруктов или браслет из блестящих камешков. Чем ближе было Рождество, тем больше подарков получали библиотекари от семей, которым доставляли книги. Девушки складывали подарки в помещении библиотеки, единогласно согласившись с тем, что кое-что из этого следует презентовать Фреду Гислеру в благодарность за его заботу в течение прошедших шести месяцев, однако браслеты и соломенные человечки определенно были не совсем тем, что нужно. Как подозревала Марджери, Фреда мог порадовать лишь один подарок, которого, естественно, не было в рождественском списке.
Жизнь Элис теперь, похоже, крутилась главным образом вокруг библиотеки. Она стала на редкость эффективным работником, запомнила на зубок все маршруты от Бейливилла до Джефферсонвилла, никогда не отказывалась сделать крюк, если ее об этом просила Марджери. Каждое утро она первой появлялась в библиотеке, чтобы пуститься в путь по темной замерзшей дороге, и последней уходила домой, перед этим самоотверженно сшивая книги, которые после ее ухода София распарывала и сшивала заново. Элис стала жилистой и мускулистой, кожа обветрилась от пребывания на свежем воздухе, неподвижное лицо озарялось улыбкой лишь в случае необходимости, но глаза при этом оставались холодными.
– Мне еще не доводилось видеть нашу девочку такой грустной, – заметила София, когда Элис занесла в библиотеку седло и тотчас же вышла обратно, чтобы почистить Спирит. София покачала головой, приготовившись снова вставить нитку в иголку.
– Раньше мне казалось, что Беннетт Ван Клив – самый завидный жених в Бейливилле, – сказала Иззи. – Но на днях я наблюдала, как они с Элис идут из церкви. Так вот, он вел себя так, будто у нее чесотка. Даже за руку ее не взял.
– Он просто свинья! – заявила Бет. – А та проклятая Пегги Форман вечно вертит перед ним хвостом в окружении своих подпевал. И вовсю старается привлечь его внимание.
– Тсс! – остановила девушек Марджери. – Сплетничать некрасиво. Ведь Элис – наша подруга.
– Я же за нее переживаю, – обиделась Иззи.
– Но от этого сплетня не перестает быть сплетней. – Марджери покосилась на Фреда, который сосредоточенно вставлял в рамку карты трех новых маршрутов, по которым девушки начали развозить книги на этой неделе.
