— Скажите, а родители у него есть?
— Есть, конечно. Но они отдельно живут. Мы с Ильей нечасто виделись, в основном в день расчетов.
— Хорошо. Вы разделись, взяли пылесос… — напомнил свидетельнице капитан.
— Ну да. Я всегда с пылесоса начинаю. Потом мою санузел, затем пыль вытираю, после влажная уборка. Стираю я по понедельникам, глажу тоже. Ну вот, зашла я в комнату, а там Илья сидит. Сперва я подумала, спит. Может, напился с вечера и заснул.
— А с ним такое раньше случалось?
— Было несколько раз, когда я приходила, а он спал еще. Правда, в кровати. И несколько раз я его заставала с девицами. Но вот чтобы в кресле? Нет, такого не было. Но мне и в голову не могло прийти, что его убили. — Нервно дергая шеей, объяснила уборщица. — Ну, я позвала его сперва, он не реагирует, тогда я подошла, руку на его руку положила, вот сюда, повыше кисти, хотела потрясти, а рука холодная! Тут я сообразила ему в лицо заглянуть, ну, и поняла, поздно уж. Пошла в полицию звонить.
— Не испугались?
— Звонить? А чего мне бояться, я же его не убивала? Зачем мне это? — вскинулась Екатерина Викторовна.
— Я имею в виду покойника, — пояснил свою мысль капитан.
— А! Да нет. Я же медсестра бывшая. В больнице всю жизнь проработала. А тут нашу больницу на капитальный ремонт закрыли, нам перевод предложили в другую больницу. Там корпуса новые отстроили, на окраине где-то. От метро в битком набитом автобусе еще чуть не час трястись туда и обратно. Я подумала и ушла. При такой копеечной зарплате я еще буду полдня на дорогу тратить? А тут мне знакомая предложила в домработницы пойти, у нее свое агентство по найму прислуги. Она еще в няньки предлагала. Но с детьми ответственность большая, и я пошла квартиры убирать. Денег больше, головной боли меньше, да и времени свободного — тьма, — делилась Екатерина Викторовна. — Я себе абонемент в фитнес-клуб купила, в прошлом году в Турцию ездила. А то, что работа не престижная? Зато сам себе хозяин.
— Ясно. Значит, Илью Колесникова вы знали плохо?
— Да, в общем, мы с ним почти не общались. Если у него были ко мне дополнительные поручения, он иногда звонил. В день расчетов два раза в месяц виделись, ну, и было несколько раз, когда он болел, ну, и вот те разы, когда я его с девицами застала и когда он на работу проспал.
— И все же, что вы можете о нем рассказать, иногда вещи и квартира человека сообщают о нем больше, чем он сам в разговоре поведает.
— Вот тут вы правы. Но это обычно, если люди семейные. Хотя… — Уборщица задумалась. — Знаете, мне кажется, у Ильи в последнее время появилась постоянная девушка.
— Почему вам так кажется?
— Ну, во-первых, давненько у него не было воскресных вечеринок. Гости бывают, но вот как раньше, чтобы бутылки по всем углам, чьи-то бюстгальтеры на люстрах, гора грязных бокалов по всей квартире, размазанные по полу закуски, такого больше нет. А вообще посмотрите вокруг, квартира большая, но мрачная, все серо-черное-белое, неуютное, никаких декоративных мелочей, только те, что дизайнеры расставили после ремонта. Вещей личных минимум. Все рабочие документы на работе, дома только одежда, пара книг и ноутбук. Все. Тоска, скука. По мне, так ему давно пора снова жениться.
— Снова? А он уже был женат?
— Да. У него и ребенок есть. Только он им не особо интересовался. Так алименты платил и все.
— Откуда вы знаете?
— Ну, за три года я ни разу ребенка не видела, и игрушек в доме тоже не видела, даже не знаю, мальчик это или девочка, даже фотографий он мне ни разу не показывал. Не хвастался, мол, мой вчера на соревнованиях первое место занял, или у дочки вчера концерт был, она в хоре поет. Согласитесь, для любящего родителя — это нонсенс. Но вот его разговор с бывшей женой по поводу денег я слышала.
— И какого рода это был разговор?
— Как я поняла, он задержал выплату алиментов, а во второй раз она просила у него денег то ли на какую-то вещь, то ли на поездку. Он отказывал, а она его упрекала, что он никудышный отец. Чем тот разговор закончился, не знаю. Как зовут бывшую жену, тоже.
Очень любопытный тип Илья Колесников, и определенно неприятный. Сам капитан Ушаков не был идеальным отцом, но мальчишек своих обожал, готов был ради них наизнанку вывернуться, родительский инстинкт в капитане был наиболее сильно развит, даже сильнее инстинкта самосохранения. А потому он окончательно и бесповоротно невзлюбил покойного Колесникова, тот был подлецом и эгоистом и, по большому счету, получил по заслугам.
— Еще что-то можете добавить о покойном?
— Еще? Мне кажется, он любил играть в карты, — задумчиво проговорила уборщица.
— Почему?
— В доме больше нет игр, а карты есть.
— Ну, что там у вас по этому убийству на Кирочной улице? Разобрались? — поднимая голову от бумаг, спросил полковник Тарасов, глядя на свою «банду», как он ласково, по-отечески называл сотрудников следственного отдела.
— Георгий Владимирович, да когда бы мы успели, его же только вчера грохнули, точнее, позавчера. А вчера мы его осматривали, — воззвал к совести начальства, бесстрашный в своей этической недоразвитости, Толик Жуков.
— Жуков, вы как с руководством разговариваете? — тут же вскинул убеленную сединой голову полковник. — Напоминаю, вы на службе, а не на танцах, и я вам не девушка. Впрочем, мало какой девушке придется по душе ваша развязность. Никита Александрович, я вам советую больше времени уделять воспитанию молодых сотрудников, а то за отдел стыдно. Они же с людьми работают, это же недопустимо! — обратил он укоризненный взор на капитана Ушакова.
— Извините, Георгий Викторович, буду уделять, — покладисто и охотно согласился капитан, зная, что если с полковником не спорить и не упираться, объясняя, что у них в отделе хронический завал, и что ему не то, что сотрудников, родных сыновей воспитывать некогда, тот о выданном распоряжении минут через десять забудет и вспомнит не раньше, чем Толик в следующий раз рот раскроет. Вывод, надо держать Толика подальше от начальства. Потому, как молчать он не умеет, а перевоспитывать его бессмысленно, уже пытались.
— Ну, вот и хорошо. Докладывайте, что там у вас.
— По заключению эксперта, удар тонким колюще-режущим предметом был нанесен точно в сердце. Смерть была мгновенной. Никаких следов борьбы, никаких следов присутствия постороннего в квартире обнаружено не было. Смерть наступила четырнадцатого апреля, предположительно, с двадцати трех часов до двух часов ночи пятнадцатого апреля. Следов взлома на двери не обнаружено. Орудия убийства тоже. Свидетелей найти пока тоже не удалось. Дом новый, заселен только наполовину, жильцы друг друга знают плохо.
— А консьерж?
— Нет там консьержа. Есть видеонаблюдение, но оно, оказывается, неделю как не работает, управляющая компания ждала мастера еще три дня назад, он не пришел, а второй раз забыли вызвать, в общем, никому нет дела до этого видеонаблюдения, — махнул рукой капитан Ушаков. — Жильцы не жалуются, и ладно. А жильцы просто понятия не имеют, что оно не работает. Так что заходи кто хочешь, делай чего хочешь. Ну, правда, территория и подъезд закрыты, так просто, конечно, не пройдешь, хозяин квартиры должен открыть дверь.
