– Если эта кляча будет так тащиться, то и до конца лета не доберусь! – возмутился Бандини, пуская в ход кнут, но лошадь только вздрогнула, а переставлять ноги быстрей не стала. – Не хватает только, чтобы ты последовала за своим хозяином.
Ему удалось миновать Сеттиньяно неузнанным, вернее, незамеченным. Всем просто было не до него, весенний день, даже если он на пасхальной неделе, дорог каждому, кто трудится в поле. Потому и дорога была пуста, и единственная деревенская улица тоже. Его, правда, поприветствовал какой-то мужичонка:
– Привет, Джованни!
Пришлось махнуть рукой в ответ.
За деревней несколько раз навстречу попадались люди, но никто не обратил на повозку внимания. Дорога медленно поднималась в гору, кляче становилось все трудней тащить поклажу, и Бандини решил, что пешком будет быстрей. Тщательно отряхнул свою одежду от соломы и налипших от кур блошек, надвинул капюшон пониже и пустился в путь, опираясь на незамысловатую палку-клюку, которой, видно, пользовался и хозяин повозки.
Лошадь, словно не заметив облегчения, продолжила медленно тащить повозку невесть куда. Куры все так же кудахтали в своей клетке…
В Потассьеве ему все же удалось купить лошадь, но и та, которую Бандини приобрел, была едва жива, хорошие лошади весной заняты в поле, никто не отдаст единственную кормилицу даже за приличные деньги, тем более за снятый с пальца перстень.
Бандини не ошибся в своих прогнозах по поводу печальной участи кобылы, до таверны у Сан-Годенцо она не дотянула, захрипела и попросту пала. Бернардо едва успел соскочить, чтобы не оказаться придавленным лошадиным трупом.
До таверны, стоявшей чуть в стороне от дороги, где он собирался переночевать, оставалось меньше часа хода. Уже начало смеркаться, что совсем не нравилось Бандини, он решил прибавить шаг, чтобы не оказаться в ночи посреди леса, ведь в горах темнеет быстро.
Таверна была совсем рядом, когда позади послышался стук копыт.
Кто это? За ним? Но кто мог узнать, что это он убил торговца и бросил возок?
Деваться все равно некуда, Бандини надвинул капюшон плаща еще ниже, оперся на клюку, изображая старческое бессилие, и заковылял, прикидывая, успеет ли в случае чего добежать до леса.
И вдруг…
Позади послышался до боли знакомый голос… Якопо Пацци:
– Эй, старик! Где здесь можно переночевать?
Бандини на мгновение замер, потом махнул рукой налево в сторону таверны, куда направлялся и сам:
– Там…
Глядя вслед двум всадникам, припустившим в указанном им направлении, Бандини прикидывал, как поступить.
Когда Бандини почти рысцой добежал до таверны, Якопо Пацци уже договорился о ночлеге и отправился в дом, оставив слугу расседлывать лошадей. Пацци страшно устал от всего – перенесенного днем, бешеной скачки, неизвестности… Он едва держался на ногах, а потому плюхнулся на скамью в ожидании ужина и своего слуги Марио.
Бандини умел убивать одним ударом и бесшумно. Марио даже не вскрикнул, только лошадь, за седло которой он держался, чуть всхрапнула и дернулась в сторону.
– Тихо, тихо… – похлопал ее по шее Бандини.
Оттащив тело слуги в кусты, он принялся поправлять подпругу лошади, которую успел перед своей гибелью отстегнуть Марио. Нужно как можно скорее уехать, причем забрав обеих лошадей, чтобы не пустились в погоню.
Но сделать этого Бандини не успел. Из дома вышел подросток, направился к привязанным лошадям.
– Эй, тебя твой хозяин зовет. Ругается, что ты медлишь.
И тут Бандини решился. Нет, ему не нужен еще один труп, Бандини подозвал к себе подростка:
– Хочешь заработать?
– Чего?
– Знаешь, кто мой хозяин? Якопо Пацци.
– Никогда не слышал.
– Конечно. Пацци убил Медичи, потому и бежал.
– Это которые во Флоренции?
– Да, Великолепный. Слышал такого?
Парнишка хоть и был юн и не слишком умен, все же усомнился:
– Врешь…
– На знаки посмотри. Видишь герб Пацци?
В сумраке не было видно ничего, но парнишка кивнул:
– Ну…
Злясь на недоверчивого подростка, Бандини уже положил пальцы на рукоять кинжала, жалея, что и его придется убить. Но тут мальчишка наконец сообразил:
– Его во Флоренцию отвезти можно?
– Да, Медичи хорошо заплатят.
– Они же убиты, – снова засомневался подросток.
– Дурак! Убит младший брат, а старший заплатит. Предупреди отца, чтобы не упустил.
– А ты? Чего же сам не сдашь?
– Я уеду, не хочу такому убийце служить. Одну лошадь возьму, вторая вам останется. – Наклонившись ближе к уху подростка, добавил, словно по секрету: – Он слугу нашего убил, не хочу быть следующим.
Парнишка бросился к дому, а Бандини птицей взлетел в седло коня Пацци. Тот, конечно, устал, но все равно это не кляча торговца курами.
– Вперед в Венецию!
На следующее утро избитый до полусмерти, связанный и с кляпом во рту Якопо Пацци отчаянно мычал на дне повозки, лежа рядом с трупом Марио, а хозяин таверны наказывал старшему сыну, за чем нужно проследить, пока они с младшим отвезут «этого убийцу» во Флоренцию.
Флорентийская тюрьма Стинке страшна тем, что все камеры находились в подземелье. В них не попадал ни солнечный свет, ни свежий воздух, и бежать из нее невозможно.
В Стинке сидели убийцы и самые закоренелые преступники. Туда же бросили всех тех, кого не успели прикончить в первый день. Попал в Стинке и Монтесекко, правда, в отдельную камеру, второе ложе которой пока было пусто.
Кардиналу Рафаэлю Риарио повезло куда меньше, тот угодил к двум здоровенным заключенным и был ими жестоко изнасилован, и не раз.
Риарио лежал на каменном полу, тихо подвывая от боли, будучи даже не в состоянии опустить задранный сокамерниками подол красной сутаны. Звать на помощь некого, папа Сикст в Риме, Джироламо Риарио тоже, Сальвиати повешен… Вяло проползла мысль, что лучше бы убили на площади…
Сокамерник, раздраженный его стонами, пнул ногой:
– Заткнись! Заткнись, я сказал!
Помощь пришла откуда не ждал.
Лоренцо выяснял у своих людей, кого убили, кого задержали, кто куда пытался бежать. Список получался весьма занимательным.
– Архиепископа Сальвиати, Якопо Браччолини и Франческо Пацци повесили в окнах Палаццо Веккьо. Бандини бежал еще до того, как успели закрыть ворота. Тогда же бежал и Якопо Пацци. Двух монахов-убийц Антонио Маффеи и Стефано де Баньоне толпа на площади попросту разорвала. Все нападавшие на Синьорию убиты.
– Это не вернет Джулиано, – прошептал Лоренцо. – Продолжай, где остальные Пацци?
