– Я надеюсь, мессир Монтесекко, вы не намерены предать нас? Ваша семья у нас в заложниках.
– Что?!
Бровь архиепископа насмешливо приподнялась:
– А вы чего ожидали? Когда все закончится, их отпустят. Если вы, конечно, не наделаете глупостей.
– Как вы смеете?!
– А вы? Вы поклялись выполнить приказ Его Святейшества, но отказываетесь сделать это.
– Святой отец не говорил об убийстве во время мессы.
– Верно, вы поклялись убить, но не оговорили, где именно.
Монтесекко понял, в какую ловушку попал. Несколько мгновений он молчал, потом мотнул головой.
– Я не выдам вас, но и помогать не стану.
– Хорошо, отправите часть своих людей под командование Браччолини, а вторую к собору в свиту кардинала, как его охрану. А сами… можете наблюдать, но не вздумайте уехать из Флоренции, иначе пострадают те, кто вам дорог.
Кондотьер вышел, хлопнув дверью.
– Не побежит к Медичи? – усомнился Браччолини.
– Нет, ему очень дороги его дочери. Поскольку этого… истово верующего, – насмешливо фыркнул архиепископ, – завтра не будет в соборе, Великолепного возьмете на себя вы.
Монахи, к которым обратился архиепископ, кивнули:
– Да, ваше преосвященство.
– Может, лучше я? – попытался предложить свою кандидатуру Бандини.
– Нет, вас, милорд, Великолепный к себе не подпустит. Ваше дело Джулиано Медичи.
– С младшим братом справится и Франческо Пацци.
– С младшим братом справитесь вы! А потом можете помочь другим. Перед мессой всем собраться в соборе, я хочу видеть вашу готовность. Сбой невозможен, вернее, будет означать крах. Только все одновременно. И еще запомните: в случае, если кому-то придет в голову, как этому… – Сальвиати кивнул в сторону двери, что означало «Монтесекко», – расправа над вами и всеми, кто вам дорог, будет жестокой. Предательства мы не потерпим.
– Мы будем верны, ваше преосвященство, – заверил его Маффеи.
– Пусть вас не смущает необходимость обнажить клинки в святом месте. Святой отец уже даровал прощение всем участникам, можете не бояться геенны огненной. Все, можете идти до завтра. Браччолини, вы останьтесь, спланируем наши действия.
Лоренцо возвращался домой почти незадолго до рассвета. Он не сомневался, что беспокоился не зря, только отсутствие Джулиано сорвало планы нежеланных гостей – заметил, как цепко и внимательно оглядывали они каждую деталь в доме, каждый куст в саду. Он победил, сегодня он выиграл.
Оставался один день. Донна Лукреция с Клариче и детьми уехала в Кареджи, нужно убедить и Джулиано, чтобы поехал тоже, или дать ему какое-то срочное поручение в Кареджи. В крайнем случае посадить в хозяйской спальне и приставить надежную охрану.
В Фьезоле от Лоренцо не укрылось то, как цепко оглядывал охрану Монтесекко и как даже обрадовался, обнаружив, что Джулиано отсутствует. Значит, заговор все же есть, и убить должны их обоих… Следовательно, нужно сделать все, чтобы не дать им такую возможность. С Пацци разобраться можно потом, пока же нужно вытерпеть все, улыбаться, угощать нежеланных гостей, делать вид, что ничего не понимаешь. Пусть Пацци считают его наивным глупцом, такие как Сальвиати поймут, что он все видит и осторожен. Очень осторожен…
Клариче в спальне не было, а Джулиано слуга сказал, что он давно спит.
Ну и хорошо, даже если Джулиано завтра придется оставить в его спальне силой, это нужно сделать. Конечно, его стоило отправить вместе с женщинами в Кареджи, так было бы лучше, но теперь об этом думать поздно.
Лоренцо решил, что завтра справится и тоже лег спать.
Утром его ждал сюрприз…
– Мама? – изумился Лоренцо, увидев донну Лукрецию дающей указание Зохану, вернувшемуся следом за хозяином из Фьезоле. – Почему ты здесь, что случилось?!
– Все в порядке, сын мой. Просто я не поехала с Клариче и детьми.
– Но почему?
– Думаю быть полезной тебе во время сегодняшнего пира. Я уже распорядилась, что именно приготовить, кое-что сделали вчера, сегодня добавят, и пир получится как надо. Даже с летучим пирогом, – чуть поморщившись, уточнила донна Лукреция. Она не любила это издевательство над птичками.
– Думаю, Зохан все понял и справится. Он уже показал свое умение, гости были в восторге. Тебе нужно уехать.
– Но почему, Лоренцо? Я хочу быть полезной тебе.
Сын почти потащил ее в сторону, чтобы не привлекать внимание слуг, горячо зашептал:
– Здесь может быть опасно. Я не доверяю всем нашим гостям.
– Тем более. Две пары глаз хорошо, а три еще лучше. К тому же, как известно, женщины куда наблюдательней мужчин. Не беспокойся, не станут же они убивать старуху.
В другое время Лоренцо посмеялся бы над этим словом, старухой его мать не была ни в коем случае. Но сейчас не до смеха.
– Мама, я прошу тебя уехать. Я буду постоянно думать о твоей безопасности и допущу какую-нибудь ошибку. Я сейчас словно канатоходец, но не на веревке над площадью, а на тонкой нитке над пропастью. Пойми, мне трудно защитить семью, трудно будет уберечь даже Джулиано, а…
Он не договорил, донна Лукреция все поняла сама.
– Прости, Лоренцо, я не подумала.
– Ты хочешь помочь, я понимаю, ты очень помогла в Кареджи, но сейчас нет.
– Я уеду прямо сейчас. Дай мне пару слуг в сопровождение до Кареджи. И прости, я действительно хотела помочь.
– Тебя проводит Паоло и еще пара человек.
– Паоло будет нужен тебе здесь.
Лоренцо отмахнулся:
– Ничего страшного. Прости, мне пора на мессу, а нужно еще убедить братца остаться дома.
– В этом-то я могу помочь?
Лоренцо просил брата:
– Джулиано, потерпи еще один день, всего один день. Завтра кардинал и его люди уедут из Флоренции, и ты сможешь ходить куда хочешь и к кому хочешь. Понимаю, что по тебе скучает какая-то красавица, но потерпи. Пойми, они только и ждут нашей оплошности.
– А что будет завтра? Кардинал уедет, но Пацци-то никуда не денутся. Ты их ненавидишь?
– Как только из Флоренции уйдут люди кардинала и архиепископа, уведет своих людей Монтесекко, я уничтожу Пацци. Всех до единого! У меня есть способы, доказательства их вины, есть возможность, но пока столько вооруженных людей в городе, я ничего не могу сделать. Думаешь, я не устал? Смертельно устал улыбаться Франческо и его подлецу дяде, устал делать вид, что не понимаю, зачем здесь все эти люди, чего ждет Сальвиати, что монахи кардинала в действительности наемники… Но я вытерплю, все вынесу и потом отплачу так, что ненавистные нам Пацци просто перестанут существовать.
