Джироламо решил вмешаться:
– Святой отец, думаю, мессир Пацци сможет привести еще много убедительных доводов, когда у вас будет время его выслушать.
– Да, сын мой, да.
Честно говоря, папа Сикст уже устал от напора Франческо Пацци.
Риарио и Пацци поспешно откланялись. Выходя с новым приятелем-банкиром, которого он считал просто исполнителем своей воли, Риарио посоветовал:
– Не напирайте так сильно. Понтифик не может сразу поверить в неисправимость Медичи, в необходимость их убрать. Всему свое время. Умейте ждать.
На следующий день Пацци снова рвался к понтифику, но тот отговорился занятостью, а вот Джироламо к себе позвал. Риарио успокоил Франческо:
– Я напомню понтифику о нашем разговоре и ваших словах. Думаю, он просто хочет посоветоваться, прежде чем дать вам окончательный ответ или снова вас выслушать.
Папе Сиксту не стоило напоминать, он напомнил сам, но начал с вопроса:
– Ты всегда выбираешь себе в помощники глупцов, сын мой?
– Он будет лишь исполнителем.
– Если завтра этот исполнитель откроет рот во Флоренции, Медичи повесят всю его семью, забыв о своем гуманизме. Если ты рассчитываешь только на таких, то не стоит связываться. Позволь глупцу самому погубить себя.
– Вы не верите его словам, Святой отец?
– Не всем. У меня есть другой источник, который не только смотрит, но и видит.
– Сальвиати, – вспомнил Риарио. – Он был у вас вчера.
– Да. Архиепископ Пизы куда реалистичней смотрит на положение дел. Флоренция вовсе не жаждет сбросить ярмо Медичи, пока у тех есть деньги.
– Ждать, пока Медичи разорятся? – вздохнул Джироламо.
В глазах его отца мелькнула насмешка, но лишь мелькнула, взгляд снова стал тяжелым и жестким.
– Если уж тебе так неймется заполучить Флоренцию, то действуй при помощи совсем других людей. А этого взбесившегося глупца держи в неведении, как пса на поводке. И пусть думает, что я против убийства.
Риарио с трудом осознавал, что именно слышит, но это было лишь начало. Сделав сыну знак, чтобы тот налил и подал вино, папа устроился в кресле поудобней и продолжил:
– Учись ждать, Джироламо. Твой брат поплатился за излишнюю болтливость и поспешность. Он мог получить очень многое, но получил лишь порцию яда.
Джироламо налил вина и протянул бокал отцу, его рука чуть подрагивала. Хотелось спросить, при чем здесь погибший Пьеро, но он понимал, что Сикст ничего не говорит зря, чтобы услышать главное, нужно действительно набраться терпения.
– Теперь все получишь ты. – Понтифик отхлебнул вина, немного подержал во рту, перекатывая и словно впитывая вкус, довольно кивнул: – Хорошее вино. Тосканское, кстати. Получишь, если не будешь торопиться и связываться с дураками.
– Мне прогнать Пацци?
– Ни в коем случае, пусть кипит своей ненавистью и плюется ядом. Но не рассчитывай только на него. Основных людей я подобрал, потом подберешь непосредственных исполнителей.
– А… Пацци? – не мог уловить мысль отца Джироламо.
Тот поморщился:
– Дались тебе эти Пацци! Они будут участвовать, но рассчитывать на точное исполнение приказов этим… дерганым не стоит. Если Медичи не вздернут его раньше, то можешь доверить ему один из разящих клинков, но не более. О нем потом, сейчас важнее другое.
Сикст снова сделал глоток вина, отставил бокал на стол и чуть наклонился к Джироламо, словно для того, чтобы даже стены комнаты не слышали их разговора. Риарио поспешил тоже наклониться вперед.
– Ты никогда не задумывался, почему бунты редко бывают успешными? – Не дожидаясь ответа сына, пояснил сам: – Потому, что бунтовщики обычно думают только о захвате тех, против кого бунтуют, и мало задумываются об удержании власти. Да и захватывать надо умеючи. А для этого нужны люди, вооруженные не дубинами или ржавыми мечами, а настоящим оружием, умеющие с толком пустить его в ход или просто угрожать так, чтобы подчинились. Нужны наемники. И в момент бунта, и после него.
Понтифик чуть помолчал, словно размышляя, достаточно уже сказал сыну или можно сказать еще. Видно, решил, что выбора все равно нет, продолжил объяснять:
– Ты приведешь ко мне Монтесекко, но так, чтобы знали только он и ты. И пригласишь графа Урбино, я решил сделать Урбино герцогством, а также подтвердить наследственные герцогские права его сына. – Заметив удивление во взгляде Джироламо, усмехнулся: – Что самое дорогое для Монтефельтро? Его маленький сын. Нужно использовать это помимо денег, чтобы купить верность старого кондотьера.
Некоторое время он еще наставлял Джироламо, а провожая из своей комнаты, посоветовал:
– Только будь осторожен. Я не хочу, чтобы болтовня сгубила и тебя. – И вдруг поинтересовался: – Знаешь, кто сообщил мне об излишней болтливости Пьеро? Не мне, но венецианцам. Медичи. У него шпионы везде. Или сочувствующие.
– Но при этом ты привлекаешь Монтефельтро?
– Потому я даю ему герцогство и наследственные права его сыну. А Медичи, – взгляд папы стал стальным, а лицо каменным, – нужно уничтожить всех! Глупец Пацци думает, что достаточно убить одного Великолепного, но это не так. Если хоть один Медичи, даже младенец женского пола в люльке останется жив, Медичи возродятся снова, как тысячеголовая гидра. Только всех под корень, безо всякой жалости, словно зачумленных!
Джироламо растерянно прошептал:
– Вы так ненавидите Медичи, отец?
Сикст усмехнулся:
– Я бывал во Флоренции, это красивый город, и климат лучше, чем в Риме. Если выкорчевать оттуда Медичи и излечить жителей от республиканской ереси, Флоренция вполне может подойти тебе в качестве столицы. Ты молчишь?
– Я потерял дар речи.
– Не выдай наши планы от растерянности.
Риарио и впрямь был растерян.
Приводя Пацци к отцу, он рассчитывал поразить понтифика, а оказалось, что Сикст давным-давно все продумал и готов действовать. Глупец Пьеро, видно, попытался сделать что-то сам или вообще против отца, и был отравлен. Римляне могли винить в смерти младшего Риарио заразную болезнь, но не от подхваченной у шлюх болезни умер Пьеро, а от яда. И отец дал на это согласие.
Джироламо передернул плечами, чувствуя, как по спине течет холодный пот. Он и шагу не сделает без ведома понтифика, а уж в отношении Флоренции тем более. Кто бы отказался от такой столицы?
О чем говорил папа со своим кондотьером Джанбатистой Монтесекко, Джироламо не знал. Он уехал в Урбино к Монтефельтро, чтобы передать графу решение понтифика сделать графство герцогством. Федериго Монтефельтро давно об этом мечтал. Само герцогство Урбино чуть больше золотой монеты, но Джироламо не сомневался, что энергичный Монтефельтро расширит владения быстро. Только бы не за счет земель Риарио…
