– А как же фабрика?
– К черту фабрику.
– Ступай, Карл. Нет никакого смысла проходить через это обоим. Достаточно одной меня.
– Но я хочу быть с тобой, любимая.
– Я бы предпочла остаться одной. Если я позволю тебе пройти через это со мной, то как бы буду тебя наказывать. Мне бы не хотелось, чтобы ты видел… Может быть, ты никогда больше не захочешь со мной спать.
– Какая чушь!
– Пусть будет по-моему. Пожалуйста! Я люблю тебя, Карл, но не хочу, чтобы ты видел меня при родах. Ну пожалуйста!
Он ушел.
Появилась сестра, шурша юбками. Она взбила подушку, разгладила простыню, поправила прядь волос, свисавшую Анни на глаза, и объявила:
– Ваш доктор здесь. – Это была мисс Спайрус, которая должна была ассистировать при родах.
Доктора Марсона сопровождали два молодых человека в белых куртках, со стетоскопом в верхнем кармане. Один был высокий и красивый, с простым именем: Роберт Мур. Оно ему шло. Второй интерн был маленьким и худым. У него было озабоченное выражение лица и великолепное имя: Лазарус Левайн.
Когда Анни представили интернов, она кивнула Муру и одарила улыбкой Лазаруса Левайна, потому что ей понравилось его имя.
Доктор Марсон оттянул ей веки, посветил в глаза фонариком, послушал сердце с помощью стетоскопа и измерил кровяное давление. Затем он надел резиновый напальчник на указательный палец правой руки и кивнул сестре. Та помогла Анни повернуться на бок. Резиновый палец был введен внутрь, и через считаные секунды все было закончено.
– Это самое большое оскорбление достоинства из всех, – заявила Анни.
Доктор засмеялся, накрыл большой рукой ее маленькую ручку и сказал:
– Все прекрасно, Анни. Ребенок в правильном положении… Роды должны пройти нормально.
– О, я так рада, доктор Марсон.
– Сестра Спайрус о вас позаботится.
Она пришла внезапно, эта резкая боль. Анни сжала зубы и принялась ждать. Боль исчезла так же внезапно, как появилась.
После нее осталось ощущение приятной сонливости. Анни начала засыпать, и ей сразу же приснился сон. Она шла по парку… Или это был кампус? Карл был с ней. Дул ветер… Задрожав, она открыла глаза. Ее простыня слетела на пол, и голым ногам было холодно.
Ей вдруг захотелось, чтобы рядом был Карл. Захотелось сказать, что она отослала его, потому что очень любит, и что его страдания удвоили бы ее собственные. Хотелось сказать, как она боится… Она ужасная трусиха…
«Ладно, – подумала Анни, – когда-нибудь я все это запишу и позволю Карлу прочитать. Тогда он все узнает».
Она услышала мужской голос, доносившийся из-за двери: «…увидеть мою жену». И голос сестры: «Не сейчас. Она отдыхает».
Похоже, это голос Карла. Анни произнесла его имя и подождала. Она услышала шаги, удалявшиеся по коридору.
Вошел интерн Левайн в сопровождении мисс Спайрус.
– Как у вас дела, миссис Браун? – осведомился он.
– О, прекрасно, доктор Левайн.
Он подошел к изножью кровати, чтобы проверить медицинскую карту. Сестра откинула простыню и велела Анни повернуться на бок. Анни воскликнула:
– О нет! Хватит!
– В этом нет необходимости, сестра, – сказал интерн.
– Тогда зачем вы здесь? – резким тоном возразила сестра.
– Мне бы хотелось побеседовать с пациенткой.
– Приступайте. – Сестра подошла к окну, прислонилась к подоконнику и скрестила руки на груди.
– Я дам вам знать, когда закончу. – Затем добавил: – Благодарю вас. – Он недвусмысленно дал сестре понять, что она не нужна.
Интерн придвинул стул поближе к кровати, уселся и начал разговор, состоявший из вопросов и ответов. Это было похоже на беседу двух людей, впервые встретившихся на вечеринке с коктейлями.
– Я слышал, вы из Бруклина, миссис Браун.
– Флэтбуш, Бруклин.
– Никогда там не бывал.
– Многие никогда там не бывали. Но многие там обитают.
– Похоже, это интересное место.
– О да. Знаете, именно там находится Эббетс-Филд.
– Да, я слышал.
После того как знакомство состоялось, он предложил, как вежливый гость на вечеринке:
– Могу я вам что-нибудь принести, миссис Браун?
– Например? – Таким образом было покончено с атмосферой вечеринки с коктейлями.
– Например, стакан холодной воды?
– А может быть, сэндвич? Я ужасно проголодалась.
– Боюсь, что нет. Лучше отправиться в родильный зал на пустой желудок.
– Лучше отправиться туда на носилках.
Это замечание было проверкой. Если он засмеется или хотя бы улыбнется, они станут друзьями. Он улыбнулся.
– Согласен с вами, миссис Браун. Нет ничего лучше носилок.
– Зовите меня Анни.
– Только при условии, что вы будете называть меня Лазарус.
– Непременно. Но только если мы наедине. Когда здесь нет сестры.
– Договорились.
– Наверно, я отрываю вас от ужина.
– О, я уже поел.
– А вот я – нет.
– И вы голодны. Ну что же, может быть, это поможет. – Он достал из кармана жевательную резинку и снял с нее обертку.
– О, спасибо! – Анни сделала паузу и неуверенно добавила: – Лазарус. – Она начала жевать. – М-м! Мятная! Моя любимая. – Продолжая с удовольствием жевать, она сказала: – Вы знаете, что в Чикаго есть большое здание, названное в честь этой жевательной резинки?
– Знаю. Я оттуда родом. И у меня там будет практика, когда я закончу ординатуру. В районе многоквартирных домов, где я вырос.
– Вы не заработаете там много денег.
– Да. Но у меня будет обширная практика. Знаете, у бедняков много детей.
– О, я хорошо это знаю! В моей округе…
Лоб Анни вдруг покрылся испариной. Она издала какой-то звериный звук сквозь сжатые зубы. Интерн взял ее за руку:
– Не сдерживайтесь, Анни. Кричите, если хочется.
Через несколько секунд это закончилось. Он отметил время на медицинской карте и вернулся к Анни. Достав из кармана чистый носовой платок, вытер ей лицо.
– Ну что же, Анни, мы уже в пути.
Когда Карл снова пришел в больницу, дежурная сестра за столиком сообщила:
– Миссис Браун в родильном зале. – Она улыбнулась.
Карл побледнел:
– В родильном зале?
– Ну-ну, мистер Браун, вам не о чем беспокоиться. Она в хороших руках. Вы не хотели бы подождать в палате вашей жены? Это займет всего час-два.
