– Это ни к чему, – возразил фермер.
Сосредоточенно рассматривая свои ногти, служащий банка сказал:
– Я обычно беру пятьдесят центов, когда выезжаю куда-нибудь поставить свою печать.
Фермер достал из погреба банку пикулей емкостью в кварту и бутылку с квартой вина.
Анни любовалась темно-розовым вином в бутылке.
– Оно такое красивое! – воскликнула она. – Слишком красивое, чтобы его пить.
– Выпейте все сами, моя дорогая, – посоветовал служащий банка. – От этого вина у вас на щеках появятся розы, и у вашего малыша тоже.
Анни была растрогана.
– Если когда-нибудь у нас будет много денег, – сказала она, – я положу их только в ваш банк. – Все засмеялись.
Когда Карл помогал ей сесть на заднее сиденье «Форда», она прошептала ему на ухо:
– Эти продукты стоят гораздо больше двух долларов.
– Я знал, что делаю, – с гордостью ответил он.
Перед тем как Карл составил завещание для фермера, они совсем обнищали. Изредка ему удавалось заработать двадцать пять или тридцать центов за мытье окон. Двадцати пяти центов хватало ненадолго – был 1928 год. На них можно было купить пару яиц, буханку хлеба, луковицу и мешочек табака «Булл Дэрхем» за пять центов.
Когда началось то, что они с мрачным юмором называли «Голод 28-го», Карл отказался от сигарет. Через несколько дней он стал раздражительным, и ему было трудно сосредоточиться в классе. Анни купила ему глиняную трубку за пять центов (дети используют такие для выдувания пузырей) и мешочек табака «Булл Дэрхем». Ему не понравилась трубка, и он никак не мог к ней привыкнуть. Его челюсти болели от того, что приходилось сжимать в зубах мундштук. В конце концов он так сильно сжал зубы, что кончик мундштука отломился. Это подало Анни идею. Она вспомнила, как старые ирландцы в Бруклине курили глиняные трубки, черенок которых был длиной всего пару дюймов. Она отрезала кусок от мундштука Карла, так что теперь длина стала два дюйма. Затем она набила трубку табаком и попросила Карла опробовать ее.
– Идея заключается в том, – пояснила она, – чтобы сосать, а не кусать. – Она взволнованно наблюдала, как Карл делает несколько затяжек. – Ну как, Карл?
– Это лучше, чем ничего, – проворчал он.
– А разве у тебя есть выбор? – улыбнулась она.
– Не умничай, Анни. – Она отвернулась со вздохом. – Я просто пошутил, любимая. Это чудесно!
И так оно и было. Правда, чашечка трубки была так близко от лица, что почти весь дым попадал в ноздри.
Пес Джелло прекрасно питался в период Голода. Он каждый день получал от Голди свою полную меру мясных обрезков и сочную косточку. Анни говорила, что он жиреет. Она часто с завистью поглядывала на косточки и мясные обрезки Джелло. Анни привыкла к мясному меню, и ей очень не хватало мяса. Даже в ее детстве – еще до того, как мать вышла замуж за Дэна, – у них всегда было мясо. Если в доме оставалось всего пятнадцать центов, мама покупала на десять центов рубленого мяса и буханку хлеба, и получался совсем неплохой ужин.
Однажды в бакалейной лавке Голди дала Анни пакет с мясными обрезками, сказав, что если она подождет несколько минут, то будет косточка для Джелло: ее мужчина рубит говядину.
Анни наблюдала, как Лопин Лопин срезает мясо с большой кости и распиливает кость. Он поднял в руке косточку, и Анни подумала, что это похоже на миниатюрную башню из слоновой кости. К косточке пристал кусочек хорошего красного мяса, и у нее потекли слюнки. Должно быть, Голди это заметила. Она не стала класть косточку вместе с обрезками, а завернула ее отдельно.
– Я возьму Лесса до вечера, Голди, если вы разрешите.
– Послушайте, Анни, не чувствуйте себя обязанной только потому…
Анни перебила ее:
– О, с Лессом никаких хлопот. С ним весело. Вы бы только посмотрели, как они с Джелло играют вместе. Они по очереди становятся «лошадкой».
Анни купила на пять центов сушеной фасоли, и из косточки получился чудесный суп. А кусочек мяса на ней был маленькой роскошью. Анни охладила кость и вышла во двор, чтобы отдать Джелло. Он уселся, положив косточку на одну лапу и придерживая другой. Пес понюхал косточку и с оскорбленным видом поднял на Анни глаза, полные укора. Казалось, он безмолвно спрашивает: «Зачем ты валяла дурака с моей косточкой?»
После щедрых даров фермера Френда Джелло снова стал получать свои сырые кости, а Карл и Анни стали хорошо питаться.
Кукурузные початки довольно быстро закончились, но картофеля и яблок, казалось, хватит навеки. Они ели отварной и печеный картофель, а также пюре. Салат из кубиков отварного картофеля и нарезанных пикулей в пряном маринаде ушел из меню, когда закончились пикули, а закончились они очень быстро, потому что Анни и Карл уплетали их за обе щеки. Очень скоро меню, состоявшее из картофеля, яблок, хлеба и слабого чая (это дешевле, чем кофе), стало ужасно однообразным. К тому же все это было в вареном или печеном виде. Как можно тактичнее (Анни стала очень нервной) Карл предложил, чтобы иногда она что-нибудь жарила.
– Анни, сколько же еще нам париться рядом с горячей духовкой в такую жаркую погоду? Ведь мы могли бы иногда что-нибудь жарить, не так ли?
– Например, Карл?
– Картофель фри. А еще мама делала чудесные картофельные оладьи, – тоскливо произнес он.
– Естественно, – сказала она.
– Я как-то раз поджарил яблоки. Они были очень вкусные.
– Это тоже мамин рецепт?
– О, Анни! Разве я не могу ничего предложить без того, чтобы получить нагоняй?
– Ты же знаешь, что я не выношу запах жарящегося жира.
– О, не будь такой нервозной!
– Теперь я не только не взрослая, но еще и нервозная. Скоро мне придется составить список моих новых качеств, которые я приобрела с тех пор, как мы поженились.
– Не будь такой обидчивой.
– Пункт третий: обидчивая.
– Анни, я буду с тобой откровенен.
– Когда люди говорят, что будут откровенны, это верный признак того, что они собираются сказать какую-нибудь гадость.
– Давай прекратим это, любимая. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась она.
– Знаешь, ты давно не сидела у меня на коленях.
– Мне теперь не втиснуться в качалку.
Из-за большого живота ей действительно пришлось принять неудобное положение: она не то сидела, не то лежала.
– Моя мама жарила все на жире от бекона. Как странно! Мне от этого совсем не было плохо. Она взбивала яйца, окунала туда кусочек хлеба и жарила на жире от бекона. Это было чудесно! Не могли бы мы это сделать?
Анни покачала головой:
– Бекон слишком дорогой: сорок центов за фунт. Мама тоже не могла позволить себе бекон. Но она покупала самый краешек. Все леди ждали, когда бекон закончится и останется краешек. Но мясник сберегал его для мамы, потому что она ему нравилась. Знаешь, Карл, она была очень хорошенькая. Он не хотел брать деньги, но мама не соглашалась брать бекон даром. Потому что он был женат, а она была вдовой.
