Это был чистокровный эрдельтерьер. Никто не знал, откуда он взялся. Потерявшийся или брошенный, он несколько лет назад явился в кампус. Ему здесь понравилось, он подружился со студентами братства и выбросил из своей собачьей памяти все воспоминания о прошлом. У него были стерты подушечки лап, в шерсти запутались колючки. На шее был веревочный ошейник, конец которого болтался – его явно перекусили. Мальчики привели собаку в порядок. Они накормили ее, выкупали, смазали подушечки лап йодом и дали имя.
После ночной пирушки мальчики вылили остатки из пивной бутылки на голову пса и пропели хором: «Даем тебе при крещении имя Микеланджело».
Конечно, это имя превратилось в Джелло.
Джелло стал достопримечательностью кампуса. Он дружил со всеми, но не принадлежал никому; был любезен со всеми, но ни с кем не был близок. Джелло гостил неделю-две у каждого студенческого братства по очереди, но у него не было дома.
Джелло следовал за мальчиками повсюду, включая аудитории. Там он ложился на пол на ничейной земле – между преподавателем и студентами. В некоторых классах занятия официально не начинались, пока не слышался стук. Это значило, что Джелло улегся, чтобы проспать все занятие. Он ходил на лекции известных приглашенных преподавателей и спал у подножия кафедры. Являлся на вечерние концерты и спал в конце зала: у сцены его будил внезапный звон тарелок.
Анни знала о Джелло все, потому что он посещал занятия по драматургии вместе с Томом Бьюкененом, который был членом братства.
Сейчас, во время затишья, Джелло слонялся по опустевшему кампусу, и в его маленьких янтарных глазах читалось недоумение. Где же мальчики и откуда ждать следующее угощение? Однажды утром Анни наткнулась на него. Джелло лежал под деревом, опустив голову на лапы, и тихонько поскуливал. Увидев ее, он поднялся с пристыженным видом. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его таким.
Анни подошла к скамейке и уселась передохнуть. Джелло улегся рядом, и она заговорила с ним. Она рассказывала о библиотеке и о книгах, которые там хранятся, и о ребенке, который у нее будет. Анни говорила тихо и монотонно: тогда Джелло решит, что это лекция в аудитории, и уснет. И он действительно уснул. Когда Анни пора было идти домой, он проснулся и последовал за ней. Она все это записала, назвав «Собака кампуса».
«Никто не знает, откуда он взялся. Однажды он появился в кампусе и больше не ушел. Весь год члены студенческого братства кормят его. Но вдруг приходит лето, и мальчики уезжают, предоставляя Джелло самому заботиться о себе.
Хотя они покидают его каждое лето, Джелло никак не может к этому привыкнуть. Каждый июнь он снова горюет о бесчеловечном отношении человека к собаке…
В первое утро, когда он пришел вместе со мной домой, он не хотел заходить в дом. Поэтому я поставила миску с водой во дворе и дала ему кусок хлеба с маслом – больше ничего не было.
«Ты слишком сентиментальна, – сказал мой муж. – Собака как-то обходилась летом, когда тебя не было, и обойдется после твоего отъезда». Я показала мужу седые волоски на морде Джелло, чтобы доказать, что собака стареет и уже не может заботиться о себе.
Тогда муж сказал, что мы может подержать Джелло у себя какое-то время. Но я не должна слишком привязываться к нему. Ведь когда мальчики заберут его осенью, я буду страдать.
Я не собираюсь страдать, так как не намерена отдавать Джелло. Я обвиню их в преступной небрежности по отношению к бессловесному созданию. Если это не поможет, упомяну о растлении: мальчики заставляют его пить пиво из блюдца и смеются, когда Джелло выпивает слишком много и падает.
Если не поможет и это, я загадочно упомяну Общество защиты животных. Я буду бороться за Джелло.
Он моя собака».
Тем временем начались занятия в летней школе. Анни сказала Карлу, что в летней школе мало «университета». Карл спросил, имеет ли она в виду университетскую атмосферу, и Анни ответила: «Ты знаешь, что я имею в виду».
В кампусе появилось множество молодых мужчин и женщин. В основном это были учителя, которые прибыли со всех концов Соединенных Штатов. Они использовали каникулы для сдачи зачетов, чтобы получить удостоверение о прохождении различных курсов. Это помогло бы им получить более высокую степень, и в результате их жалованье увеличилось бы на пару сотен долларов в год.
Хотя большинство когда-то окончило университет, они больше не вписывались в университетскую жизнь. Это подтверждало мысль Анни о том, что вернуться можно – но нельзя вернуться прежним. Молодые женщины больше не были студентками; молодые мужчины не заглядывали в пивные и не разгуливали по кампусу без пиджака и галстука, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Все они были степенными. Они не перекрикивались через весь кампус и не собирались в группы, а прогуливались парами: две женщины или два мужчины.
Карл записался в летнюю школу, хотя раньше у него не было такого намерения. Он планировал поработать в Хэрдстоуне на автомобильном заводе с восьмичасовым рабочим днем. И заранее договорился ездить туда с сыном миссис Ридински, у которого была постоянная работа в Хэрдстоуне. Карл частично оплачивал бы бензин. Но благодаря декану юридического факультета все изменилось.
– Это ее первый ребенок, – сказал декан. – Вы не можете оставлять ее одну на десять часов в день в уединенном коттедже.
Карлу хотелось сказать, что Анни не будет одна: с ней собака. Но он знал, что декан сочтет это несущественным.
– Я предлагаю, чтобы вы прошли два курса следующего года в летней школе.
– Но… – хотел было возразить Карл.
Декан поднял руку, останавливая его.
– Помимо того, что вы будете дома с женой, есть и другие преимущества. Следующей осенью ваше расписание станет легче, и у вас будет больше времени… – тут он сделал паузу и улыбнулся: – для вашей семьи. И больше времени для заработков. И, – продолжил декан, соединяя кончики пальцев, – если обстоятельства вынудят вас уйти из университета…
– Я не думаю… – перебил его Карл.
– Я тоже, Карл. Но в жизни, как и в юриспруденции, мы не можем не учитывать непредвиденные обстоятельства. – Он умолк в ожидании ответа.
– Я согласен с вами, сэр, – с легким сомнением произнес Карл.
– Если вам придется уйти из университета из-за финансовых проблем либо по каким-то другим причинам, вы сможете наверстать упущенное за год в следующую летнюю сессию. И тогда вы будете сдавать выпускные экзамены вместе с вашим курсом в сентябре 1929 года. Таким образом, вы не потеряете год.
Карл увидел, насколько логичен этот план. Почему он не додумался до этого сам?
Анни очень обрадовалась, когда Карл сообщил, что не будет работать вдали от нее.
– Наверно, доктор Марсон сказал ему, что ребенок родится раньше. В сентябре.
– Анни! – он схватил ее за руки. – Что-то пошло не так? Он думает, что ты недостаточно крепкая, чтобы выходить полный срок?
