– Нам придется ходить в клубное здание и пользоваться душем.
– Только вообрази: одеваться и выходить из дому, чтобы принять ванну! Это будет забавно! – Карл в этом усомнился. – Нам придется купить простыни, наволочки и полотенца. Да, послушай! Мамино одеяло будет очень кстати.
– И мамино нижнее белье. Не смейся, Анни. Нам обоим придется носить пижаму. В спальне ужасно холодно.
Она не обратила на его слова внимания.
– Ты можешь оставить свою работу в закусочной, а я буду учиться готовить.
– Ты хочешь сказать, что у тебя хватило нахальства выйти замуж, не умея готовить?
– А что такое готовка? Продукты варишь, или жаришь, или ставишь в духовку, или съедаешь сырыми. Как, например, латук.
– Но разве ты не знаешь, что многие некрасивые женщины вышли замуж, потому что умели хорошо готовить? И разве тебе неизвестно, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?
– Ну кому же захочется совершить такое грязное путешествие?
Анни была за то, чтобы переехать на следующий день, но Карл напомнил, что они заплатили за квартиру по субботу. И кроме того, нужно заранее предупредить миссис Хэнсмон.
– Хорошо. Тогда у меня будет два дня на то, чтобы сделать здесь уборку. Карл, у меня чудесная идея! Я куплю кисть и краску и покрашу столы и стулья. Какой цвет ты бы предпочел?
– Любимая! – Он положил руки ей на плечи. – Посмотри на меня и внимательно послушай. Нам придется выехать из этого дома, когда прибудет новый тренер. Мы пробудем здесь всего два месяца. Ты понимаешь?
– Конечно. Но все равно мне бы хотелось, чтобы здесь было уютно, пока мы здесь живем.
– Не нужно. Анни! Пожалуйста! Если здесь станет слишком уютно, это разобьет нам сердце, когда придется съезжать.
– Может быть, и не придется. Может быть, тренер не захочет здесь жить. Может быть, у него шестеро детей и им тут будет тесно.
– Анни, Анни… – Он устало вздохнул, и морщинка между глазами обозначилась резче.
– Хорошо, дорогой. Тогда я не буду красить стулья.
Назавтра она вышла из дома в шесть часов утра, прихватив с собой будильник и столько вещей, сколько смогла унести. При холодном дневном свете коттедж выглядел не таким чудесным, как вчера. Он был пыльным и обветшавшим, а окна были такими грязными, что сквозь них ничего не было видно. И в доме стоял промозглый холод. Анни затопила кухонную печь, используя для этого бумагу, дрова и уголь из клубного здания. Они вернут уголь, когда у них будет собственный запас. Она разожгла хороший огонь и закрыла двери в комнаты. Вскоре стало уютно и тепло, но по-прежнему очень грязно. Анни принесла из клубного здания веник, швабру и маленькие бруски мыла, от которого пахло карболкой, и устроила в кухне хорошую уборку.
Вымытые окна без занавесок, казалось, впустили в кухню все поле стадиона, покрытое снегом. В конце поля было длинное двухэтажное здание. Позже Анни узнала, что это фабрика, на которой делают абажуры. В окнах виднелись крыши маленьких домиков на севере. Она предположила, что это город Лопин, и решила отправиться туда и взглянуть на этот городок.
Анни дошла туда за пять минут. На уличном указателе было написано: «Главная улица». Значит, такая улица действительно существует, с волнением подумала Анни. А она-то все время считала, что мистер Льюис придумал это название.
Подойдя к маленькой бакалейной лавке, Анни остановилась. Ее мысли стали возвышенными: «Эта маленькая лавка станет частью моей жизни. Я буду покупать здесь еду. Ее владельцы либо сделаются моими друзьями, либо просто будут меня терпеть. Но, по крайней мере, они будут делать что-то».
Это была и бакалея, и мясная лавка. Человек с широким ртом, узкими глазами и жесткими черными волосами рубил на колоде за прилавком кусок говядины. Наверно, он индеец, предположила Анни. Или хотя бы в роду у него были индейцы. Она предвкушала новый подзаголовок в своем списке: «Индейцы, которых я знаю», а под ним – имя этого человека. Конечно, когда она его узнает поближе.
А еще Анни увидела в лавке женщину с красивыми белокурыми волосами и угрюмым лицом. Она была на сносях. На ее бедро уселся верхом ребенок, достаточно большой, чтобы ходить. Ухватив мать за волосы, как за вожжи, он время от времени бил ее пятками с криком: «Н-ну», словно она была лошадкой.
– Да? – спросила женщина. Это слово прозвучало как вызов. Анни попросила пачку сигарет. Женщина положила пачку на прилавок. – Десять центов. Две за девятнадцать. – Анни взяла две, в восторге оттого, что сэкономила пенни.
– У вас тут мило, – заметила Анни.
Мужчина и женщина переглянулись, как будто она сказала что-то удивительное.
– Ты ублюдок! – вдруг воскликнула женщина.
Анни была шокирована, и ее лицо залилось краской. Но оказалось, что это относилось к ребенку, который укусил мать за ухо.
Теперь у Анни был еще один подзаголовок для ее списка: «Странные матери». А ниже она напишет: «Мать, которая называет своего ребенка ублюдком».
– Ты только подумай, – сказала она Карлу в тот вечер, – мы сэкономим полцента на каждой пачке. Правда, с этими людьми трудно будет подружиться. Но я буду стараться.
– Ты просто выжди, Анни. Пусть они начнут первыми. Если они захотят дружить, то сделают это по-своему. Они думают, что ты из университета, а здесь не особенно любят университетских. Так что не переживай насчет того, чтобы подружиться с кем-нибудь в Лопине.
На следующее утро, нагруженная вещами, которые нужно было перенести в коттедж, Анни зашла в лавку Генри. Она купила полфунта кофе, коробочку чернослива и буханку хлеба.
– Как лучше всего сварить кофе, Генри? И скажите мне это сейчас, а не завтра.
– Вы не умеете варить кофе?
– Послушайте, Генри! Я же не сказала «как» – я сказала «лучше».
– Чтобы сварить две чашки кофе, берете три чашки воды. Когда вода закипит, всыпьте три столовых ложки кофе. Варите до тех пор, пока на поверхности не образуется шоколадная пенка, затем снимите с плиты и влейте немного холодной воды.
– Но я люблю горячий кофе.
– От холодной воды осядет гуща. Что касается чернослива, читайте инструкции на коробке, а хлеб режьте ножом.
– Прекратите, Генри. Я же не настолько глупая.
– Я буду скучать по вам, Анни.
– О, мне придется приходить в кампус два раза в неделю, и я буду заглядывать к вам. Оттуда всего два квартала.
– Но это не то же самое. Вы уже не сможете забежать за джемом в тот момент, когда я закрываю лавку.
– Да, не смогу, – сказала она. – Но такова жизнь.
Он согласился, и на этой философской ноте они горячо пожали друг другу руки, словно расставались навеки.
– И еще одно, Генри. Зачем нужно три чашки воды и три ложки кофе, чтобы сварить всего две чашки?
