– Пойдём ужинать! Мама испекла сылную булку!
У Оливера заурчало в животе – он уже успел проголодаться после шоколадно-орехового печенья. Несмотря на зов приключений, мальчик вынужден был признать, что поужинать было бы очень даже неплохо. Вандербикеры вместе поспешили вниз по лестнице, громко болтая друг с другом.
– Ах, слышу, мои грациозные детки спускаются! Услада для ушей! – крикнул папа из кухни.
Мама повернулась к детям и махнула в их сторону ярко-жёлтой лопаткой, измазанной во взбитых белках.
– Внимание! Стол надо накрыть – pronto!
[11]
Белки начали капать с лопатки на пол, и Франц тут же понёсся их слизывать: он намеренно составлял маме компанию на кухне, потому что надеялся на чудо вроде этого. Ребята тут же принялись носиться туда-сюда, хлопать ящиками и греметь столовыми приборами. Вскоре стол накрыли, по центру поставили блюда с едой, и все сели. Не прошло и минуты, как Оливер встал, чтобы взять несколько кубиков льда и бросить в свой стакан с водой. Потом Лэйни потребовала, чтобы ей выдали её любимую серебряную ложку для супа. Наконец все утихомирились, взялись за руки, папа быстро прочёл молитву перед едой, и ужин начался.
– Не знаю, как вы, – начал Оливер, сразу переходя к волновавшему всех вопросу, – а я хотел бы увидеть Байдермана. Ну, до того, как мы переедем. – Он посмотрел на родителей своим самым невинным взглядом.
Папа повернулся к маме:
– Он строит из себя ангелочка. Значит, что-то задумал.
Мама вздохнула и строго посмотрела на сына.
– Чем ты собрался насолить бедному Байдерману?
– Что?! Да ничем! Чего вы так на меня смотрите? – Оливер потянулся к тарелке с сырной булкой, чтобы выбрать самый большой кусок. – Я всего лишь хочу сказать, что Байдерман должен показать себя достойным человеком и встретить нас лицом к лицу, прежде чем выгнать. Мы требуем объяснений!
– Во-первых, мистер Байдерман, во-вторых, он нас не выгоняет, а отказывается продлевать договор аренды, – сказала мама.
– Мне всегда было интересно, как он выглядит, – вмешалась Иза. – Он низкий? Высокий? Какого цвета у него волосы?
– Что ему нравится? – добавила Джесси.
– Маленькие миленькие клолики? – предположила Лэйни и пронесла мимо рта кусочек сырной булки.
– Или рождественские песенки? А может, он еврей? – уточнил Оливер. За это он получил сразу два пинка под столом. Судя по тому, как синхронно (и больно) его ударили, мальчик заключил, что это были близняшки.
– Я ничегошеньки о нём не знаю, – ответила мама. – Вам прекрасно известно, что он очень замкнутый человек.
– Всякий раз, когда мне нужно было зайти к нему в квартиру, он закрывался в спальне, и я сам отпирал дверь главным ключом.
– У тебя есть главный ключ? – восхитилась Лэйни. – Он какой-то особенный? Навелное, волшебный?
– Так называется ключ коменданта, – объяснил Оливер, закатывая глаза. – Это человек, который отвечает за дом. То есть наш папа.
– Вообще странно это, – заявила Джесси, ударив ложкой по столу. – Мы шесть лет тут живём и ни разу его не видели. И вдруг он нас выгоняет, даже не попытавшись узнать поближе!
– Мистер Джонс сказал, что он работал в городском колледже, до того как мы сюда пере ехали, – сообщила Гиацинта.
Мама прокашлялась и сказала то, чего слышать никому не хотелось:
– Надо уже завтра начать собираться.
Они продолжили ужинать, но еда теперь казалась пресной и невкусной, и Вандербикеры встали из-за стола расстроенными и голодными. Убрав грязную посуду и загрузив её в посудомоечную машину, они отправились на второй этаж. Ступеньки громко всхлипывали в печальной тишине.
* * *
– Ну что, на СОК? – спросила Иза.
– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – ответила Джесси.
Иза открыла свой шкаф, достала охапку толстовок и всем раздала по одной. Пока ребята застёгивали тёплые кофты, Джесси набивала в спортивную сумку для СОКа флисовые одеяла. Туда же она положила двухлитровую бутылку из-под лимонада, в которую теперь наливали воду из-под крана. Оливер, чувствуя себя невероятным силачом, распахнул окно, и дети принялись карабкаться наверх по пожарной лестнице. Иза посадила Лэйни себе на спину и тоже начала взбираться по шатким металлическим ступеням на СОК – Самую Огромную Крышу.
Попасть туда можно было двумя способами, но второй путь пролегал через лестницу в доме и проходил мимо двери в квартиру Байдермана. Само собой, им они ещё ни разу не воспользовались.
– Осторожнее, – напомнила ребятам Иза. Она всегда это говорила, когда они поднимались на крышу, причём особым тоном, в котором отчётливо улавливалось: «Слушайтесь меня, а не то…»
Девочки задержались у окна гостиной мисс Джози и мистера Джита, и Лэйни радостно прощебетала:
– Пливет, мисс Джози! – При этом она постучала кулачком по стеклу и, дождавшись, пока мисс Джози оторвёт взгляд от телевизора, дружелюбно помахала ей рукой.
Потом они тихонько пробрались мимо окон Байдермана, занавешенных тяжёлыми шторами, и наконец поднялись на крышу. Это была не жёсткая бетонная крыша, как на большинстве домов в Нью-Йорке; буквально за несколько дней до того, как сюда въехали Вандербикеры, старую вековую крышу заменили и украсили керамической плиткой цвета красной смородины. Благодаря этой плитке здесь было уютно, а ещё она заглушала шаги. И всё же дети двигались так же осторожно, как по ночам, когда незаметно от родителей проскальзывали друг к другу в комнаты. Хотя Байдерман вряд ли знал о том, что они сюда забираются, иначе он непременно высказался бы по этому поводу не в самых добрых выражениях.
– С твоего позволения запущу «водяную стену», – доложила Джесси, обращаясь к Изе, и достала из сумки для СОКа большую бутылку. Небо мерцало сиреневато-голубым, и чёрные силуэты зданий на его фоне дополняли фантастическую сцену, словно из фильма про Мэри Поппинс.
– Давай запускай, – ответила Иза, забирая у Джесси сумку для СОКа, и принялась расстилать по холодной плитке одеяла.
Джесси построила на восточном фасаде дома «водяную стену» после того, как на уроке физики им показали рисунки с изобретениями Руба Голдберга
[12]. Больше всего Джесси понравилась картинка с переворачивателем страниц в нотной тетради. Дяденька, похожий на молодого Бетховена, сидел за пюпитром и давил на педаль, которая запускала механизм: насос для велосипеда наполнял воздухом боксёрскую перчатку, и она ударяла по пустому мячу, который тут же напарывался на острый шип, и воздух из него, проходя через паруса, прикреплённые к тетради, мягко переворачивал страницу.
