Гигант снова замахнулся, и тут только я заметил, что пальцев, сжатых в кулак, не пять, а шесть. Да, меня сейчас убьет самый настоящий гигант, и, возможно, я до последней секунды буду в сознании. Я умру, действительно умру.
Гигант разинул рот, обнажив два ряда зубов, которые наводили на мысль, что с разжевыванием меня не возникнет никаких проблем. Уставился на меня немигающими глазами – орехового цвета, с зелеными крапинками, как у Джеммы.
А потом правая часть его головы взорвалась.
Я услышал еще пять выстрелов.
Пока я прощался с сознанием – на этот раз, как я думал, уже навсегда, – меня посетило странное видение.
Как будто надо мной, ухмыляясь во весь рот, стоит Кен.
– Хорош придуриваться, Нолан, – говорит он. – Пора сваливать отсюда.
После чего тьма поглотила меня окончательно.
Глава 54
В отключке я находился недолго. Сказали, что всего пять минут. Как по мне, так целую вечность, и приходить в себя было сродни возвращению из каких-то далеких, бесконечно далеких мест. Перед самым пробуждением был краткий момент, когда я, уже почти в полном сознании, совершенно не чувствовал боли, как будто тело – что-то вроде дополнительного, но в принципе ненужного аксессуара, работа которого – не моя печаль. Это было прекрасное состояние.
Но закончилось оно быстро, а на смену ему пришла боль. Чудовищная.
В ушах по-прежнему звенело. Я попробовал открыть глаза, но не смог: веки не поднимались.
– У него сотрясение.
Голос принадлежал Молли. Я расстроился: если Молли говорит «сотрясение», значит, скорее всего, диагноз верен. Но есть и хорошие новости – я все-таки жив.
– Не-а. Какое там сотрясение. У него отупение.
И этого оказалось достаточно, чтобы мои глаза открылись сами собой.
Напротив меня, прислонясь спиной к стене, сидел Кен. Разорванная в клочья рубаха, глубокий порез во всю руку, пол-лица в саже, одного ботинка нет. Но если честно, мне доводилось заставать Кена и в куда более жутком виде.
– Нет, правда, – раздраженно продолжил он. – Ты почему пистолет с собой не забрал, балбес?
– Я не думал, что он понадобится, – ответил я, пытаясь принять вертикальное положение. – И потом, еще объяснять придется, откуда на нем мои отпечатки пальцев.
– Ха, – сказал Кен, – весьма предусмотрительно. Ну да хрен с ним. – Он подмигнул. – Я вот подобрал – и не жалею.
– Молодец. Но… Ты как вообще жив-то остался?
– Ох, приятель, я и сам удивляюсь.
– Мы же слышали, как ты…
– Я уже обо всем рассказал, пока ты дрых. Если коротко, то дело было так. Чтобы отвлечь от вас этих тварей, я не придумал ничего лучше, кроме как испустить предсмертный вой раненого зверя. И это сработало. Более чем, я бы даже сказал. Не успел я опомниться, как… Картина маслом: оба монстра наступают мне на пятки, а вокруг тьма кромешная. Я бегу, куда – сам не знаю, шансы встретиться с Создателем увеличиваются в геометрической прогрессии, а ни я, ни Он к этой встрече особо не стремимся. В общем, влетаю я в коридор, монстры нагоняют, а я понимаю, что дальше – тупик, либо… комната с маленьким бассейном. И вот я несусь сломя голову по туннелю и с разбега прыгаю в воду.
И знаешь, что самое смешное? Оказывается, даже я плаваю лучше, чем эти уроды. Хотя, если подумать, когда им было учиться, верно? Я перешел на другую сторону и вскарабкался на ту платформу. Пока эти двое барахтаются в воде, я беру самый маленький шарик, который вы с Пьером подняли со дна, и бросаю его на эту чертову консоль. Разлетелась на кусочки как миленькая. А твари беснуются, все пытаются меня сцапать и как-то уж слишком быстро адаптируются к новой для себя среде. Тогда я снова прыгаю в бассейн – и назад. Вылез из воды – и снова в коридор. Они за мной. Я добегаю до главного зала, и тут…
– Чем это воняет? – перебил я его.
– Да уж, запашок. Ладно, потом доскажу. Давай-ка поднимайся.
Они с Пьером помогли мне встать. Ноги были как ватные и словно бы не мои. В паре ярдов от нас я увидел встревоженную Молли.
– Привет, Молл, – сказал я. Язык еле ворочался, как у пьяного.
– Надо уходить, – произнесла она. – Кто знает, что еще вылезет из шахты.
– Она права, – кивнул Кен. – Но сначала погляди-ка сюда.
И показал на гиганта, с которого кожа прямо на наших глазах сходила огромными лоскутами и тут же превращалась в черную вязкую жидкость. Тело приобрело более темный оттенок, а запах, пока еще слабый, был точь-в-точь таким же, как тот, что мы чувствовали в зловонной комнате.
– Что с ним происходит?
– Тут ты застал меня врасплох, дружище. Скажу только, что наверху творится то же самое. Один из уродцев, что гнались за мной, прикончил волка, так с его останками началась такая же ерунда. Да, и еще кое-что. Помнишь ту здоровенную круглую каменюку? Она покатилась назад.
– Чего-чего?
– Очень медленно, но все же начала двигаться. Понятия не имею почему, ну да и плевать. Пирамидки прямо-таки раскалились. Я потрогал одну – она пульсирует. По-моему, Нолан, и впрямь началась перезагрузка. Будто кто-то тут готовится снимать всю сцену заново. Так сказать, дубль два. На платформе, что в конце бассейна, появились новые сферы.
Пьер глядел на Кена, вытаращив глаза:
– Но откуда они взялись?
– Не знаю. Выкатились из стены, свалились с потолка. Отовсюду постоянно раздавался этот стук. Короче, я побежал в вонючую комнату – а никакой жижи там и в помине нет. Сдается мне, что эта штука была не чем иным, как останками всех этих чудищ с прошлого раза. Так вот, я пролез через расщелину, ну а остальное уже не так интересно. То, что управляет этим местом, знает, что механизм запустился слишком рано. И теперь оно откатывает все назад. Вы ведь были в комнате с картой?
– Были, я там все сфотографировал.
– Ты настоящий профессионал, Нолан, я всегда это говорил. То есть не всегда, а иногда. Вернее, один раз – точно.
– А когда ты там был, то один из огоньков на карте медленно мигал, да?
– Мигал – да, но не медленно, а очень даже быстро.
– Ребята, прошу вас, – взмолилась Молли. – Пойдемте отсюда, а? Там ведь целая команда этих уборщиков, а мы избавились только от одного.
– И я истратил на него все пули, – подхватил Кен. – Так что Молл дело говорит. Пора покинуть помещение.
Я поглядел на него.
– Рад, что ты живой.
– Я тоже, дружище. Та сигарета еще при тебе?
Я вытащил пачку «Мальборо»: на дне лежали остатки последней сигареты, совершенно непригодные для курения.
– Ой!
– Твою ж мать! И на черта я вообще тебя спасал?
