– Да, поэтому мы помчались к ней и долго выясняли, что ее напугало. Что было потом?
– Мы поели, – вставил я.
– А потом?
– Кен, ты можешь прямо сказать, к чему клонишь?
– Нет. Мне нужно, чтобы ты дошел до этого сам. Вдруг я что-то упустил. Мы поели – и что было дальше?
– Сволочь ты, Кен. Дальше мы с тобой решили рискнуть и попробовать воду из бассейна, но отказались от этой идеи, потому что вода зацвела. Мы вернулись, и Джемма вывалила на нас ошеломительные результаты своего расследования. А затем Фезер захлопала в ладоши. Конец.
– Мы с ней поговорили, она притворилась, что ушла, а потом с ней разговаривал ты… Тогда-то она и упомянула про рисунки. Так?
– Так.
Кен ухмыльнулся. Ухмылка вышла измученная и какая-то кривая, зато настоящая.
– Ну же, Нолан! Не будь таким тупицей, осталось совсем чуть-чуть.
Я глядел на него из-под насупленных бровей – и тут меня осенило.
– Черт возьми! Ты уверен?
– Не то чтобы на сто процентов, но почти. Потому-то я и хотел, чтобы ты сам все вспомнил, шаг за шагом.
Некоторое время я молчал, вновь прокручивая события – так быстро, как только мог.
– Охренеть!
– И я о том же.
– Слушайте, вы, – не выдержала Молли. – Хватит уже так делать.
– Фезер знала обо всем, что у нас творится, потому что весь день пряталась за шаром, – объяснил я. – Сидела себе тихонько и подслушивала. Верно?
– И что с того?
– Но о рисунках-то мы не говорили.
Молли растерянно моргнула:
– Что?
– Пьер, когда ты о них узнал?
– Когда мы с тобой пошли проверить дурно пахнущую комнату и увидели, что смола на полу начала плавиться.
– А до этого кто-нибудь из нас о них упоминал?
– Нет.
– Уверен?
– Еще бы!
– Получается, – подытожил я, – что услышать о рисунках, сидя за камнем, Фезер не могла. Так откуда же она о них узнала?
– Ой! – произнесла Молли. – И правда.
– Ты неверно ставишь вопрос, – осадил меня Кен. – Эта стерва может знать что угодно, как и люди, на которых она работает. Она ведь говорила, что на Аляске есть похожее место, может, даже их несколько таких по всему миру разбросано. И в них тоже есть рисунки, вот и все. Дело не в этом.
Я нахмурился:
– А в чем тогда?
– Суть не в том, что Фезер знала про рисунки вообще, – сказала Молли, которая, очевидно, была на шаг впереди меня. – Ей откуда-то было известно, что мы их видели.
Кен кивнул:
– И откуда же, Нолан?
– Ну… Фезер могла догадаться, – выдвинул я гипотезу. – Мы ведь исследовали это место, вот она и предположила, что мы их нашли.
– По-твоему, так это и звучало?
– Нет, – признался я. – Звучало это так, словно она отвечала на мой вопрос. Который подслушала.
– И который ты задал…
– …когда мы были в пещере.
Пьер растерянно переводил взгляд с Кена на меня и обратно.
– Но что это значит?
– Это значит, что между круглой каменюкой и пещерой с рисунками есть проход, – сказал Кен. – Это единственное объяснение того, как она могла нас подслушать.
– И еще это значит, что есть другой выход, – подхватил я. – Возможно.
– Это лучшая версия, которая есть у нас на данный момент. – Кен поднялся на ноги, но пошатнулся, и его отбросило к стене, словно он был мертвецки пьян. Он попытался выпрямиться, однако его снова качнуло и на этот раз так сильно, что бедняга упал. – Вот дерьмо!
Он беспомощно копошился на полу, словно дряхлый старик, пытаясь встать.
Мы с Пьером поспешили на помощь. Но едва мы наклонились над ним, как нас самих занесло в сторону и мы оба снопами повалились на землю.
Зрелище было бы уморительным, не будь оно таким печальным.
Наконец мы кое-как встали. Я и Пьер протянули руку Молли, которая все это время сидела с вытаращенными глазами, и помогли ей осторожно подняться.
– Если мы и правда собираемся это сделать, – сказала она, – действовать нужно поскорее.
– Нет, – ответил Кен. Он снова был похож на самого себя, вот только выглядел измученным и бледным. – Действовать нужно прямо сейчас.
И тут где-то далеко – однако уже ближе, чем в предыдущий раз, – раздалось рычание, переходящее в заупокойный вой.
– Или даже еще быстрее, – добавил он.
Глава 47
На этот раз в комнате было еще теплее, а уж запах… Представьте себе зловоние, которое исходит от дохлой звериной туши, несколько дней пролежавшей на солнце, и усильте его в своем воображении в тысячу раз. Этот густой смрад набросился на нас, словно изголодавшееся существо: разъедал глаза, пробирался во внутренности, вызывая приступы судорожного, буквально выворачивающего наизнанку кашля.
Пьер тем не менее отважился пройти несколько ярдов по мерзкой жиже, после чего вернулся к проему, где мы его ждали.
– Раньше она была гуще.
– Думаешь?
– Определенно, – кивнул он. – В прошлый раз напоминала мед, а теперь не такая вязкая.
– Но все равно – не вода, – сказал Кен. – К тому же мы не знаем, насколько здесь глубоко.
– Отсюда до расщелины всего-то ярдов тридцать, – возразил я. – Проплыть такое расстояние не проблема.
– Как знать.
– Говорю тебе, мы сможем.
– Слушай, – пробормотал Кен, – я плавать не умею, понял?
– Ты шутишь?
– Я, в отличие от тебя, дитя Калифорнии, рос в Лондоне семидесятых. И вообще, на суше лучше. В свое время это даже рыбы поняли. Им осточертело мерзнуть в Северном море, поэтому они вылезли на сушу погреться на солнышке и решили остаться, положив тем самым начало новому этапу эволюции. Если только, – добавил он, – эволюция и правда имела место. Что, в свете последних событий, кажется сомнительным. Проклятье, вот же я влип!
– Не так все страшно, – подбодрил я Кена. – Мы тебе поможем переплыть.
– Интересно, как?
– Как при буксировке утопающего, – пояснил Пьер. – Я поплыву на спине, обхватив тебя за корпус.
– Этого еще не хватало.
– Так и сделаем, – решительно кивнул Пьер. – Вот что, подождите меня пару минут. – И с этими словами он направился в сторону главного зала.
– Ты куда?
– За дисками.
– За какими еще дисками?
