– Значит, она использует для этого компьютер, а не телефон.
– Возможно, но ты посмотри на ее фотографии.
Чувствуя себя неловко, будто подглядываю за кем-то в замочную скважину, я открыл соответствующее приложение и кликнул на самое свежее фото. На снимке, сделанном вчера утром, была запечатлена наша подготовка к сплаву на плоту.
– И что с того?
– Взгляни на предыдущие.
На предыдущих тоже не было ничего занимательного, лишь пейзажи и наши физиономии, сделанные с разных ракурсов. Таких фотографий полно у каждого, кто хоть раз бывал в отпуске. На предпоследней были запечатлены мы с Фезер, а на последней – ее муж с сыном.
– Джемма, я не понимаю.
– Я залезла в ее альбом только потому, что меня заинтриговало отсутствие «Фейсбука». Да, я знаю, это не преступление, и нет такого закона, который бы обязывал людей вести активную деятельность в соцсетях, но мне это показалось очень странным. Вот я и не удержалась. И вот оно, пожалуйста, – самое первое фото.
– Да, я его уже видел. И Молли видела. Дальше-то что?
– Меня насторожили два момента: первый – до вчерашнего дня это было единственное фото в этом телефоне.
– Да потому что она только что его купила, Джемма. И первым делом сфотографировала мужа и сына, что вполне естественно. Так все мамаши делают. Поэтому и кучи приложений нет – Фезер просто вечно некогда, ну или это ее первый смартфон.
– А ты присмотрись повнимательнее.
Я открыл фото, присмотрелся – и не увидел ничего нового. Симпатичный парень с хипстерской бородкой и ребенок, оба смеются.
– Джемма, хватит уже ходить вокруг да около.
– Тебе это фото не кажется постановочным?
– Само собой, они ведь позируют на камеру.
– А то, что одежда на них практически одинаковая, – это, по-твоему, не странно?
– Ну… да, может быть.
– И освещение прямо-таки идеальное, согласен?
Я вгляделся в изображение. Судя по длинным теням на земле, снимок сделали вечером, но на лицах характерных теней не было, что наводило на мысли о специальном освещении.
– Ей просто повезло. Или она включила заполняющую вспышку.
– Учитывая, что все остальные фотографии крайне убогого качества, я сомневаюсь, что Фезер вообще знает о существовании заполняющей вспышки, Нолан.
– Значит, этих двоих фотографировал кто-то другой. Не все ли равно?
– До чего же с тобой тяжело, Нолан. Ладно, не буду больше тебя мучить. Я знаю этого парня.
– Мужа Фезер?
– Заметь, я этого не говорила! – Джемма подняла указательный палец. – В общем, никакой он ей не муж. И я его не то чтобы хорошо знаю – просто раньше мы пересекались. Неоднократно. А как-то раз даже оказались на одной вечеринке.
– Да? И когда это было?
– Когда я писала о моде. Он модель, Нолан.
– Ну и что?
– И живет в Сан-Франциско.
– К чему ты клонишь?
– Господи боже, Нолан, да он гей. Модель и гей, и это не семейное фото. Этот снимок был сделан для гламурного журнала.
– Ты ничего не путаешь?
– Нет. И я почти на сто процентов уверена, что это была коллекция «Сандэнс», – слишком уж цвета знакомые. И вот еще что: в айфоне у Фезер, кроме фотографий, вообще ничего нет – ни сообщений, ни писем, ни звонков.
– И писем нет? Но она же сказала, что отправила нашу фотографию мужу по электронной почте. Молли, ты ведь тоже тогда была с нами?
– Да, – подтвердила Молли. – Я помню.
– Ну и пусть, это все равно ничего не доказывает. Возможно, Фезер одинока и комплексует по этому поводу. Или…
Кен все это время стоял немного в стороне и пялился в пустоту – точнее, в черноту, обступившую со всех сторон наш крошечный залитый светом островок.
– Кен? А ты что думаешь?
Он ответил не сразу. Продолжая буравить взглядом темноту, он задумчиво жевал нижнюю губу. А потом произнес:
– Мы с тобой встретились сразу же после того, как мне позвонили из фонда Палинхема и сказали, что на съемках шоу обязательно должен присутствовать их человек. Так?
– Ну да, – ответил я. – Ты воспринял это… без особого энтузиазма. И мы пошли в бар в Санта-Монике.
– Помню, я жутко злился, ревел как бешеный, а ты все подносил стаканы с выпивкой и твердил: ничего не поделаешь, надо так надо. В итоге я на это плюнул, мы сменили тему и хорошенько надрались. Поэтому вторую часть я тебе так и не рассказал.
– Какую еще вторую часть?
– Переход на кабельное ТВ подразумевал полный контроль со стороны канала. Мерзость, но куда деваться. Меня попросили выслать им список мест, которые нас интересуют. Так вот, пещера Кинкейда была чуть ли не в самом конце этого списка. Я ведь как рассуждал? Во-первых, хрена с два мы ее найдем; во-вторых, денег на поиски уйдет в разы больше, чем обычно; а в-третьих, придется еще и по горам скакать. Нет уж, спасибо, удовольствие ниже среднего. Однако они ухватились именно за пещеру: какая, мол, замечательная идея, с нее-то мы и начнем.
– И почему ты мне сразу об этом не рассказал?
– Тогда это казалось сущей ерундой.
– А сейчас уже не кажется?
– Нолан, я не знаю. Но Джемма права. Липовая фотография – это настораживает.
– Тсс… – шикнула Молли.
Мы замолкли. И вдруг услышали, как кто-то медленно хлопает в ладоши.
Звук прекратился почти сразу, но мы точно знали, где находится его источник.
Мы вышли в коридор и остановились в паре ярдов от шара.
– Фезер? – окликнул я. – Это ты?
– Да.
– Вот и хорошо. Я рад, что ты снова с нами. Забавно, но… мы как раз о тебе сейчас говорили.
– Знаю. Я слышала.
– Какое совпадение, что ты… вернулась именно в этот момент.
– Ну что ты, Нолан, никакого совпадения нет: я все время была здесь.
– Что?!
– Просто я сидела очень тихо.
– А разве ты не слышала, как мы тебя звали?
– Слышала, конечно.
– Почему же не ответила?
– Мне было нечего вам сказать.
Тут слово взял Кен:
– Привет, золотце. Так ты… в итоге попыталась еще раз спуститься и найти Дилана?
– Нет. В этом уже нет никакого смысла.
– Как так?
– Боюсь, Дилан умер.
– Что? – спросил я. – С чего… ты это взяла?
– Да с того, что я сама его убила.
