Нам удалось добраться до улицы Вейцмана, где нас ждали активисты, которым я помогала в последние недели, несколько человек из кампуса психологов и Авнер Ашдот. Мы медленно шли вперед – Авнер не может быстро ходить, – пока не достигли площади. Остановились перед сценой. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Дул приятный ветер. Я оделась сообразно обстоятельствам: не как судья, а как женщина, явившаяся на демонстрацию: в просторные легкие брюки и тонкую блузку с небольшим вырезом. На ногах – кроссовки. Я знала, что на этот раз в обморок не упаду, но если, не дай бог, со мной что-нибудь случится, рядом будет Авнер Ашдот. Площадь постепенно заполнялась народом. Участники акции несли огромные растяжки с крупными надписями и маленькие самодельные плакаты. По сторонам от площади, как я заметила, шла обычная жизнь: целовалась парочка, перед банкоматом выстроилась небольшая очередь, упал и заплакал ребенок. Нормальная людская суета. И все же, думала я, не все так просто. Как много здесь тех, кто не желает принимать мир таким, какой он есть, кто верит, что его можно улучшить, и ради этого пришел на площадь. Все-таки это потрясающе.
В десять вечера появились первые ораторы. За ними другие. Одни из них говорили умные вещи, другие – вещи менее умные. Но каждый без исключения говорил искренне.
В перерывах между выступлениями на сцену поднимались незнакомые мне певцы и музыкальные группы. Когда заиграла очередная группа, Авнер Ашдот пригласил меня на танец. Я согласилась. Я очень давно не танцевала на людях. А ведь ты знаешь, как сильно я люблю танцевать. Ноги у Авнера тяжелые, как бревна, поэтому мы отвлеклись от быстрого темпа музыки и танцевали медленный вальс. Посреди площади. Моя голова слегка касалась его груди, его дыхание чуть ласкало мои волосы, и мы кружились, почти не сходя с места.
●
За пару минут до полуночи мы запели государственный гимн. Хором в триста тысяч голосов. Тогда я почувствовала, что нам еще есть на что надеяться. Что, как поется в нашем гимне, «еще не пропала наша надежда».
Я знала, что долго это ощущение не продлится, но на мгновение я за него уцепилась, Михаил. Пусть на мгновение, но оно было моим.
●
Завтра приедут грузчики. Послезавтра утром я впервые проснусь в доме, который не будет нашим домом. В постели, которая не будет нашей постелью.
Думаю, это мое последнее тебе сообщение. Записи я возьму с собой и уберу в дальний ящик. Возможно, когда-нибудь после моей смерти Беньямин найдет их и прослушает.
В субботу мы с Авнером снова едем в Ноит. Ася звонила. Сказала, что малыш по мне скучает. И что Адар не возражает против моего приезда. Во всяком случае, не слишком категорично возражает…
Ты бы наверняка сказал: «Что за спешка? Сначала обживись немного в новой квартире».
Ты бы наверняка сказал, что лучше подождать, пока Адар не пригласит меня по-настоящему. Что не надо никому навязываться. Что это не в наших правилах.
Но отныне, мой любимый, мое счастье и мое несчастье, я больше не следую этим правилам.
У меня теперь свои собственные
