При мысли о том, что ему известно про Адара, у меня по спине побежали мурашки, и я поняла, что должна немедленно сменить тему разговора. «Так что же насчет квартиры, господин Ашдот?» – спросила я. Но не сумела совладать с собственным предательски дрогнувшим голосом.
●
Авнер Ашдот взял ручку и лист бумаги и написал несколько цифр.
– Итак. Первое: я покупаю вашу квартиру. Второе: на эти деньги вы приобретаете ту симпатичную квартиру, которую мы с вами только что смотрели. И третье: на разницу вы делаете в ванной ремонт, чтобы она стала такой же, как моя.
Он протянул мне листок. Я взяла его и, даже не взглянув на написанное, сказала:
– Должна подчеркнуть, что вопрос с подселением молодого жильца имеет для меня большое значение. – Для меня тоже, – ответил Авнер Ашдот. – Как только подпишем договор, начнем вместе искать подходящую кандидатуру.
Я объяснила, что эти молодые ребята с бульвара… всколыхнули мое воображение. Мне захотелось чем-нибудь им помочь.
– Прекрасно вас понимаю, Двора, – сказал Авнер Ашдот.
Я так и не поняла, чего в его голосе больше: почтения или насмешки. Возвращая ему листок, я спросила:
– Полагаю, вам причитаются комиссионные за посредничество?
– Нет, – с улыбкой ответил он.
– Нет?
– Нет. Вместо комиссионных я хочу вас кое о чем попросить.
(Честно говоря, я подумала, что его просьба будет носить сексуальный характер. Его манера целовать мне руку. Его комплименты моему внешнему виду, когда я садилась к нему в машину. Его упорное желание меня подпоить. Его попытки ненароком заглянуть в вырез моего платья. Его преувеличенная откровенность. Все вроде бы указывало на это. Я уже подготовилась к категорическому отказу. Не то чтобы я была против физического контакта. Честно говоря, долгое и теплое объятие Хани пробудило во мне жажду ласки. Но мне не нравится, когда секс становится частью сделки. Это для меня неприемлемо.)
Авнер Ашдот встал со стула и принялся мерить комнату шагами. Мелкими и осторожными. Подошел к окну и приоткрыл его, как будто собирался выкурить сигарету, выпуская дым наружу. На долю секунды коснулся правой рукой кармана рубашки, где мужчины носят пачку сигарет, но тут же уронил руку.
Я вдруг вспомнила, что точно так же делал Адар, когда бросил курить.
●
– Я хочу, чтобы вы съездили со мной в одно место, – наконец сказал он.
Его взгляд по-прежнему был устремлен на улицу. – Съездить с вами?
– Это можно назвать экскурсией.
Он повернулся ко мне.
– Но куда?
– Не могу сказать. Допустим, это часть сделки.
– И надолго эта экскурсия?
– Меньше трех часов. Спасибо новой дороге.
– И когда выезжаем?
Он посмотрел на часы:
– Сейчас.
Я тоже посмотрела на часы:
– Сейчас я не могу. Я договорилась встретиться с активистами протеста. Они меня ждут.
– Тогда завтра. Но не позже.
– Что за спешка?
– Есть спешка, Двора, вы уж мне поверьте.
– Мне нужно подумать.
– Хорошо, думайте. Но не очень долго.
– Знаете что? – улыбнулась я. – Лучше всего мне думается в ванне.
●
Все время нашего разговора с Авнером Ашдотом меня так и тянуло к его ванной. Если бы меня снимали на камеру, никто ни о чем не заподозрил бы. Я не косила глазом в ее сторону. Ни на градус не поворачивала к ней колени. Я всем своим существом стремилась к наслаждению, но внешне это никак не проявлялось.
Я сама удивилась легкости, с какой у меня вырвались эти слова.
Зато Авнер Ашдот ни капли не удивился. Он воспринял мою просьбу как нечто самое естественное на свете, как логическое завершение нашей встречи. – Конечно, – сказал он. – Прошу вас. – И еще раз повторил: – Конечно. На полке есть свежие полотенца.
Я отчетливо помнила, какие они у него мягкие и пушистые.
С тех пор как тебя не стало, Михаил, у меня было так мало поводов для радости. Ты должен меня понять. Ты меня понимаешь?
Это говорю тебе я. Твоя Двора. Все еще твоя.
Но эта смерть… Смерть супруга… Ты должен понять. Понимаешь?
Что-то в тебе меняется. Не может не измениться. Понимаешь?
Каждый раз, когда мне в жизни приходилось от чего-то отказываться, оставаясь запертой в клетке, я в утешение твердила себе: «Ничего страшного, получу свое в следующий раз».
Но смерть… Ты понимаешь?
Смерть подводит тебя к мысли, что следующего раза не будет. Что ты так и не получишь свое. И от этого что-то в тебе меняется. Усиливает чувство разочарования. Ты должен меня понять. Сумеешь?
●
Краны и кнопки. Струи воды, которые, повинуясь моему капризу, меняли напор. Пенные гели, экологически чистое мыло, ароматические свечи (я зажгла две), цветное освещение и бархатистые полотенца… Из-за всех этих роскошеств я совершенно упустила из виду тот печальный факт, что мне опять не во что переодеться.
Зато Авнер Ашдот ничего не забыл. Когда смолк шум льющейся воды, он, поняв, что я закончила, спросил меня через дверь:
– Вам нужна сменная одежда?
– Да, но…
– Приоткройте дверь. Я собрал в пакет кое-что из вещей Ниры. Подберите что-нибудь себе по вкусу. У вас примерно один размер.
«Ну, это уж чересчур», – подумала я, намереваясь сухо ответить: «Благодарю вас, но это лишнее».
Он меня опередил:
– У меня к вам только одна просьба, Двора. Если вам не трудно, сразу, как оденетесь, пройдите, пожалуйста, прямо к выходу. Я пережду у себя в кабинете. Видеть одежду Ниры на другой женщине… Мне… Я пока к этому не готов.
Так я и сделала. Высушила голову, причесалась, надела зеленое платье, которое оказалось мне впору, в последний раз посмотрелась в зеркало, вышла из ванной и направилась к входной двери.
Перед ней я остановилась и сказала:
– Спасибо.
– Пожалуйста, – ответил мне невидимый голос.
– Э-э… Авнер, – добавила я. – Я подумала. Заезжайте за мной послезавтра, в девять утра.
●
Интересно, догадался бы ты уже на той стадии, какая мне была расставлена ловушка. В конце концов, ты всегда быстрее меня умел анализировать улики. Не раз, просто выслушав перед сном мой сбивчивый и лаконичный рассказ о процессе, который вела я, ты мгновенно делал вывод, как правило верный.
Как правило. Потому что порой твоя стремительность вела к ошибкам. Из-за них ты так терзался в последние недели жизни. Вспоминал родителей Риви Магал и свое решение прекратить дело против парня, изнасиловавшего их дочь, за недостатком доказательств. Ты вспоминал, как ее отец подошел к тебе в коридоре зала заседаний, схватил тебя за руку и сказал: «Ваша честь, простите меня, я, конечно, человек простой и невежественный, но объясните мне, как вы могли выпустить на свободу человека, который признался в совершенном преступлении?»
