Вторая атака случилась в конце 80-х годов XIX в., когда власти (отнюдь не левые, просто воинствующие атеисты) закрыли монастыри. Правда, в отличие от времен Генриха и французской революции все происходило бескровно. Если монахи отказывались уходить, монастырь брали в глухую блокаду воинские подразделения – чтобы там не могли получать продукты «с воли». Финал всегда бывал одинаковым – оказавшись перед лицом голодной смерти, монахи сдавались и уходили. К чести французского офицерства нужно упомянуть, что многие офицеры, не желавшие принимать участия в этом позорище, уходили в отставку. Об этих событиях можно прочитать в одном из романов трилогии о Тартарене из Тараскона Альфонса Доде. Кстати, другой классик французской литературы, Эмиль Золя, долго орал, что не следует останавливаться на достигнутом и следует довести дело до логического конца. Большой либерал и атеист (известный еще и тем, что всячески превозносил русских революционеров, в том числе и террористов), он печатно призывал отобрать у церкви и ее немаленькую недвижимость, с циничным простодушием говоря, что это принесет немалую прибыль. Однако власти на это не пошли – быть может, опасаясь народного возмущения, в первую очередь в департаменте Вандея, сущем оплоте католицизма подобно германской Баварии.
Долго продолжались попытки беззастенчиво преувеличивать число жертв Варфоломеевской резни, в основном подрисовывали еще один нолик. Однако широко распространена противоположная точка зрения, приводящая реальное число убитых. Так что никакой «черной легенды» о Карле Девятом не сложилось.
В отличие от нашего многострадального Отечества… Иванов Грозных числятся целых два – Иван Васильевич и его дед, Великий князь Московский Иван Третий. Имеется и Великий князь Владимирский (XIV в.), прозвище Димитрий Грозны Очи получивший за отнюдь не голубиный нрав.
Интересно, что в народном фольклоре, в сказках и песнях Иван Васильевич Грозный выставлен не злым тираном, наоборот, справедливым царем, милостивым к простым людям. Некоторые из числа больных на всю голову объясняют это «привычкой русских к многовековому рабству». Однако реальность заключается в том, что репрессии Грозного были направлены в первую очередь против стремившихся к сохранению прежней феодальной вольницы магнатов и сепаратистов вроде новгородских посадников. А для простого народа Грозный сделал немало – начиная от введения института губных старост до Земских Соборов, своеобразного парламента, в котором (в отличие от английского!) широко были представлены и крестьяне.
(Вообще, объективные историки не раз писали, что число казненных Грозным не превышает 12 000 человек, что значительно уступает числу казненных при Жирном Гарри и Елизавете Доброй.)
Однако «черная легенда» о вурдалаке Грозном укоренилась. Главная основа – «История государства Российского» Карамзина. Карамзин исторического образования не получил, хотя таковое уже существовало в его времена. У него вообще не было высшего образования – окончил лишь «заведение» некоего немца, примерно соответствовавшее более позднему гимназическому. Получив богатое наследство, он никогда не был ни на военной, ни на гражданской службе, история для него осталась чистой воды хобби. Иные господа развлекались крепостными театрами и крепостными гаремами, кутежами и карточной игрой – ну, а Карамзин баловался историей. Когда появились настоящие историки, серьезные и крупные (в первую голову Костомаров, Соловьев и Иловайский), Карамзин был задвинут на второй план, энциклопедический словарь Павленкова 1913 г. меланхолически констатирует, что двенадцатитомник Карамзина «почти утратил ныне всякое значение». Столь же невысоко оценивает его литературные заслуги: «в литературе – глава т. н. сантиментального (сентиментального. – А.Б.) направления (повесть «Бедная Лиза»), совершенно бессодержательного, но имевшего значение для выработки форм литерат. языка». Новый виток популярности Карамзина случился уже в советские времена…
Подобно пьесам Шекспира, появились и литературные произведения, основанные на трудах Карамзина. В первую очередь – историко-приключенческий (и талантливый, увы) роман А. К. Толстого «Князь Серебряный». Работавший – и сработавший – на «черную легенду» о Грозном.
Интересные обстоятельства сопровождают и правление Петра Первого. Россия при нем потеряла, согласно подсчетам, например, Милюкова (не только крупного политика царских времен, но и историка), не менее четверти всего населения – часть погибла на тогдашних «великих стройках», часть бежала за границу, к «иноверцам», а то и «басурманам», все равно куда, лишь бы подальше. При Грозном никакого бегства простого народа за переделы Московского царева не отмечено, в побег срывалась исключительно знать, вроде печально известного князя Курбского, сущего «генерала Власова» своей эпохи.
Так вот, никакого прозвища Петр Первый не получил, наоборот, его всячески восхваляли авторы дореволюционного времени – а потом по прагматическим соображениям и сталинские пропагандисты…
На этом – все о прозвищах монархов.
Тени в ночи
В заключение – снова о призраках. Их число в Англии настолько велико, что о них написаны целые книги. Начиная от простолюдинов и кончая монахами, они частенько появляются в разных концах «острова туманов». Упомяну лишь о трех.
В Тауэре порой встречают призрак леди Джен Грей. 12 февраля 1957 г., в день ее казни, двое часовых видели леди Джен на крепостной стене. Там же, в Тауэре, в башне Бошамп, появляется призрак Гилфорда Дадли, обычно тихо плачущий – может быть, в ожидании казни. Именно в этой башне он и был заключен.
Призрачного двойника Елизаветы однажды видели в последние дни ее жизни. Когда она уже слегла в постель, чтобы никогда не встать, одна из придворных дам, леди Гилфорд, увидела в коридоре Елизавету, идущую навстречу, но тут же исчезнувшую, едва дама отвела на миг взгляд. Вернувшись в королевскую опочивальню, леди Гилфорд увидела, что королева по-прежнему лежит в постели…
В заключительной книге я непременно найду местечко, чтобы рассказать о некоторых знаменитых английских привидениях людей, не носивших королевской короны, – дворянах, простолюдинах, ученых и поэтах. В том числе и о призраке, придуманном Чарльзом Диккенсом, но начавшем самостоятельное существование…
Я снова покидаю берега Туманного Альбиона, Острова Кошмаров – и снова собираюсь туда вернуться. Задуманный великий труд (да шучу-шучу!) о разбойной истории Англии помимо моего желания разросся с задуманной трилогии до пяти книг – к радости некоторых читателей, доброжелательно принявших первую, и к моему собственному огорчению. Для меня это означает еще несколько месяцев купания с головой в грязи и крови. Но что поделаешь? «Как говорят хохлы мои разлюбезные – попала собака в колесо, пищи, да бежи».
По чисто техническим причинам из всего, обещанного читателям в конце первой книги, я смог рассказать только о королеве Девяти Дней. Но обязательно обо всем обещанном расскажу в третьей книге, за которую и засяду после короткого отдыха, как то: краткого употребления «Клюквы на коньяке» под видеоконцерт группы «Арабески» и рыбалки с малолетним отпрыском. Расскажу и о многом другом, в том числе подзабытом.
