– Я вообще не знаю, что такое любовь, – печально сказала она Олафу.
– Ничего страшного, я знаю, – заявил Олаф, вставая и кладя ручку-веточку ей на плечо. – Любовь – это… – начал он с забавной уверенностью. – Любовь – это когда ставишь интересы другого выше своих собственных. Ну, скажем, вот как Кристоф доставил тебя к Хансу, а потом потерял тебя навсегда.
– Так Кристоф… любит меня? – изумилась Анна, приподняв брови.
– Да уж, – заметил Олаф, – ты и вправду ничего не понимаешь в любви, а?
Пока они разговаривали, Олаф снова подвинулся ближе к камину и теперь оказался у самого огня. Его лицо начало медленно оплывать от жара.
– Олаф! – вскричала Анна, со страхом глядя, как его глаза сползают к самому рту. – Ты таешь!
– Ради некоторых людей не жалко растаять, – сказал Олаф и попытался улыбнуться, но его оплывающий рот только скривился на одну сторону. Осознав, что происходит, он в панике отскочил от огня. – Только чур не сейчас! – прибавил он, опомнившись.
Пока Олаф приводил свое лицо в порядок, Анна смотрела на него, лихорадочно обдумывая его слова. Олаф гений! Конечно, именно это и есть любовь. Маленький снеговик готов подвергнуть себя опасности, потому что не хочет, чтобы она пострадала. Любовь – вовсе не красивые романтичные слова, за которыми одна пустота. Такой романтичной мишурой Ханс вскружил ей голову, а она по ошибке приняла ее за любовь. Истинная любовь заключается именно в том, что прямо сейчас, без всякой романтики, выразил Олаф: в готовности пожертвовать собой ради другого. И именно эту готовность все время проявлял Кристоф, но она была слишком слепа, чтобы заметить ее.
Любовь – это готовность сказать кому-то правду, даже если он не хочет ее слышать: вот как Кристоф говорил ей, что она совсем не знает Ханса, а она только отмахивалась. И это готовность помочь другому в ущерб себе, вот как Олаф сейчас пытается согреть ее, рискуя растаять, или как она сама отправилась на Северную гору, чтобы найти Эльзу. Или как Кристоф мчался с ней к замку, потому что думал, что Анне нужен Ханс. Хотя на самом деле ей был нужен только он, Кристоф!
«Кристоф любит меня!» От этой мысли внутри у нее словно вспыхнул вулкан. Она улыбнулась, и тепло тут же охватило ее тело и затопило сердце. Как же она могла этого не заметить? «Кристоф, – снова подумала она. – Кристоф любит меня. А я…»
В этот самый миг ветер вдруг распахнул окно, взметнув портьеры. Огонь в камине забился и почти погас, и тепло, которое уже начало просачиваться в руки и ноги Анны, согревая пальцы, мигом улетучилось.
– Не бойся, я сейчас! – крикнул Олаф, ковыляя к окну и взбираясь на подоконник. Одну створку он успешно прикрыл, но со второй замешкался. – А что это у нас там такое… – протянул он, выглядывая в окно.
Голос снеговика смолк, и Анна вытянула шею, пытаясь понять, что же привлекло внимание Олафа. Отломив свисающую над окном сосульку, снеговик поднес ее к глазу, как подзорную трубу, и радостно вскричал:
– Это Кристоф! И Свен! Они возвращаются!
– Они… правда? – переспросила Анна. Сейчас она дрожала даже сильнее, только сама не знала отчего: от холода или от мысли, что Кристоф возвращается. К ней! По крайней мере, она надеялась, что именно к ней.
Олаф кивнул.
– Они мчатся как ветер! Похоже, я ошибся, – бросил он через плечо. – Кристоф любит тебя недостаточно сильно, чтобы совсем от тебя отказаться.
Но Анна твердо знала, что это неправда. Кристоф любил ее достаточно сильно, чтобы рискнуть вернуться в замок, даже если ему придется столкнуться с Хансом или быть отвергнутым самой Анной. Она решительно попыталась встать на ноги, но ей не хватило сил.
– Помоги мне, Олаф, – попросила она. – Пожалуйста.
– Нет-нет-нет! – возразил Олаф, бросаясь к ней и снова усаживая ее на диван. – Оставайся здесь, у огня, и грейся!
– Мне нужно к Кристофу, – покачала она головой.
– Зачем? – удивился Олаф, не догадываясь, какое сильное впечатление произвели на Анну его недавние слова.
Она улыбнулась и застенчиво пожала плечами.
Олаф просиял и всплеснул ручками-веточками.
– О! Я знаю зачем! – радостно воскликнул он, возбужденно скача по комнате. – Это же и есть твой знак истинной любви! – вскричал он, указывая на окно. – Вот он, мчится через фьорд, как отважный, лохматый, пахучий король оленей!
Глядя на Олафа, Анна улыбнулась. Она всем сердцем надеялась, что маленький снеговик прав и что поцелуй Кристофа спасет ее. Но она не узнает, правда ли это, пока они не встретятся. «Поэтому я должна поспешить ему навстречу, – подумала она, дрожа все сильнее и сильнее, – пока не стало слишком поздно».
Глава 30
Хоть Хансу и казалось, что погоде портиться уже некуда, сейчас она стала во сто крат хуже. И если воющий ветер и слепящая пурга отражали состояние Эльзы, это означало, что сбежавшая королева объята ужасом. Ханс успел достаточно изучить особенности ее магического дара, чтобы понять: он тесно связан с ее эмоциями, и хотя Эльзе удалось вырваться из тюрьмы, она чувствовала себя загнанным зверем.
«А мне ничего не оставалось, кроме как устроить целое представление из погони за ней, – мрачно думал Ханс, пригибаясь от очередного шквала арктически-холодного ветра. – И вот я болтаюсь посреди этой проклятой пурги, ослепший и замерзший, не имея понятия, куда мне идти дальше».
Ханс даже застонал от досады. Да уж, когда он вел людей к камере Эльзы, он представлял себе окончание этой истории иначе. Его план был так прост, так непогрешим… особенно теперь, когда он отделался наконец от Анны. А теперь он даже не понимал, где находится и что ему делать, когда он наконец настигнет – если настигнет – Эльзу.
Остановившись, чтобы перевести дух, Ханс попытался сориентироваться. Задачка оказалась не из простых. Заметенный снегом пейзаж, едва проступающий сквозь белую мглу, казался весь одинаковым, и разглядеть путь прямо перед собой было ничуть не легче, чем возвышающиеся вдалеке горы. Неожиданно сквозь завывания ветра послышалось жалобное потрескивание стиснутой льдами деревянной обшивки… и Ханс догадался, что находится где-то возле гавани. Когда же ветер чуть улегся, он сумел разглядеть в вышине даже клочки голубого неба среди туч.
Внезапно впереди что-то мелькнуло – не более чем тень, легкое движение. Смутный силуэт то появлялся, то исчезал среди сугробов, но чем светлее становился день, тем яснее проступали его очертания. К великой радости Ханса, скоро он опознал в нем Эльзу. Он уже открыл рот, чтобы издать победный клич, но спохватился: вовсе ни к чему выдавать королеве свое присутствие. По крайней мере, сейчас.
Ханс побежал вперед, стараясь двигаться как можно тише; на его счастье, на рыхлом снегу это было несложно. Расстояние между ним и королевой быстро сокращалось. Когда до нее оставалось всего несколько футов, он замедлил шаг. Похоже, королеве было ничуть не легче сражаться с непогодой, чем ему. К тому же побег из башни отнял у нее много сил, и она уже не могла управлять этой метелью, как раньше. Что ж, именно это Хансу и требовалось. Чем слабее Эльза, тем легче ему будет убить ее.
