Кристоф усадил ее верхом на Свена и сам сел позади нее. Проваливаясь в холодный туман беспамятства, Анна едва заметила, как олень перешел с шага на стремительный галоп. Она уже почти не чувствовала собственного тела и понимала, что дальше будет только хуже. Собрав остаток сил, она открыла глаза и поглядела на Кристофа. Тот сосредоточенно щурился, направляя Свена в едва заметный просвет среди деревьев, и его щеки раскраснелись сильнее обычного. «Он делает все это ради меня, – подумала Анна. – Он оставил свою семью и теперь рискует собственной безопасностью, чтобы как можно скорее доставить меня к Хансу. Но почему? Просто потому, что я его друг?» Она горестно застонала, понимая, что ничем не заслужила ни его заботы, ни преданности. Что хорошего она ему сделала? Ничего, ровным счетом ничего.
Решив, что она стонет от боли, Кристоф поглядел на нее с искренней тревогой.
– Потерпи немного, Анна, уже скоро, – негромко сказал он. – Мы доставим тебя домой, обещаю. – Он стащил с макушки шапку и надел ее ей на голову. – Только держись, ладно? Все будет хорошо. Ханс все исправит.
Анна уже приоткрыла рот, чтобы поблагодарить его, но тут в глазах у нее снова потемнело, и она потеряла сознание. Прежде чем тьма окончательно сомкнулась над ней, у нее мелькнула одна, последняя, мысль. Кристоф сказал, что все будет хорошо. А что, если не будет? Все это время она не сомневалась, что Ханс – именно тот, кто ей нужен. Тот единственный, кто сможет ее спасти. Но впервые с тех пор, как все началось, Анна уже ни в чем не была уверена.
Глава 26
Люстра определенно оправдала ожидания: за то время, пока они возвращались с гор, Эльза так и не пришла в себя. По возвращении в Эренделл Ханс поместил ее в замковой башне, где она, по его расчетам, никому не могла причинить вреда. Дворцовая прислуга все время назойливо беспокоилась о самочувствии королевы, но Ханс всех быстро разогнал, заверив, что в самом скором времени их посветят во все подробности происшедшего в горах. «Как только я сам решу, что именно там произошло», – подумал Ханс. Ближайшие часы обещали стать решающими в судьбе Эренделла… и его собственной.
Решив, что пора проведать королеву, Ханс отправился в башню, где ее заточили, и остановился перед массивной дубовой дверью в камеру Эльзы. Помещение едва ли тянуло на настоящий каземат – в мирном Эренделле не было нужды в укрепленных тюрьмах, зато из-за узких окон и могучих засовов на двери выбраться из него не представлялось возможным. Заглянув в маленькое окошко в двери, Ханс увидел королеву: она сидела, печально глядя в узкое зарешеченное окно, за которым продолжал валить снег, выбеливая замерзающий мир. Увидев ее скорбное лицо, Ханс не удержался от мысли: как, должно быть, ужасно сознавать, что ты полностью утратил контроль над ситуацией.
Вот Ханс никогда не терял контроль.
Он стиснул кулаки, продолжая смотреть на королеву. Все это дело ее рук. Ее вина. Если бы Эльза просто сдержалась и не потеряла хладнокровия – как бы неуместно это ни звучало в данном случае, – он и Анна уже наверняка бы были погружены в планирование свадьбы. И он бы не отвлекался от воплощения своего плана, придумывая, как сместить с престола Эльзу и как доказать, что именно он, добрый, честный и преданный принц Ханс, должен стать опорой Анне в управлении королевством.
А вместо всего этого он вынужден наводить порядок после того безобразия, которое устроила Эльза. Теперь у него должна болеть голова о замерзающих подданных, чужеземных послах, которые дышат ему в затылок, требуя остановить зиму, пропавшая невеста и еще сама Эльза – пусть в оковах, но не утратившая своего опасного могущества. Для любого другого человека, не столь сильного духом, это было бы слишком. «Но не для меня, – решил Ханс. – Я уже принял это положение вещей и знаю, как извлечь из него выгоду. Я просто должен придерживаться своего плана, пока все не вернется на круги своя».
Толкнув дверь, он вошел в камеру, повесил фонарь на стену и принялся ждать. Опыт убедил его, что всегда лучше дать врагу заговорить первым. Это позволит Хансу умерить эмоции и ответить вдумчиво и спокойно.
– Зачем вы притащили меня сюда? – спросила Эльза, увидев стоящего в дверях Ханса.
– Я не мог просто позволить им убить вас, – ответил он, стараясь придать лицу сочувствующее выражение.
Опустив голову, Эльза вяло тряхнула наручниками.
– Я опасна для Эренделла, – горько сказала она. – Позовите Анну.
– Анна до сих пор не вернулась, – жестко отрезал Ханс. Лицо Эльзы исказилось, и она отпрянула, снова повернувшись к метели за окном. Ханс продолжил, уже мягче, негромким просительным тоном: – Может быть, вы все же прекратите эту зиму и вернете лето? Пожалуйста…
Эльза подняла на него расширенные глаза.
– Как вы не понимаете… я не могу этого сделать, – с искренней болью сказала она. – Скажите им, чтобы мне позволили уйти.
Ханс пристально посмотрел на нее, стараясь понять, лжет она или нет, и в душе надеясь, что королева все же слукавила. Но Ханс умел разбираться в людях и сразу понял, что она говорит правду. Она не могла остановить зиму, которую столь опрометчиво обрушила на Эренделл. А теперь она хочет сбежать обратно в свой замок на горе и предоставить сестрице разгребать то, что сама натворила. Сестрице, которая до сих пор так и не вернулась и неизвестно где пропадает в горах. Той самой, на которой он собирался жениться после того, как поможет спасти Эренделл. Той самой принцессе, которая сделает его королем и позволит ему править этой страной долго и счастливо… если, конечно, она еще жива.
– Я сделаю все возможное, – пообещал Ханс, перед тем как покинуть камеру.
В душе ему сейчас страшно хотелось накричать на нее, выплеснуть на нее все, что накипело у него на душе, и разом покончить со всей этой историей. Отбросить осторожность, не просчитывать больше каждое слово, каждый жест… К чему? Эльза теперь для него бесполезна. Она не может помочь ему с Анной и остановить зиму тоже не может. Почему же тогда не уничтожить ее раз и навсегда без лишних сложностей? Одним препятствием на его пути будет меньше.
«Нет», – решил он, беря себя в руки. Он не для того зашел так далеко, чтобы из-за одного приступа гнева поставить под удар все достигнутое. Он убьет Эльзу, но… в более подходящее время. Уже становится ясно, что иного пути попросту нет. Но – не сейчас. Для его целей гораздо полезнее, если он уничтожит монстра публично, на глазах у эренделльцев. Это укрепит его власть, и к тому же он наглядно продемонстрирует всем и каждому, что искренне пытался положить конец зиме. Ну а сейчас ему придется отправиться к советникам Эренделла и сообщить им скверные новости: несмотря на пленение королевы, зима никуда не денется.
Шаги Ханса эхом разносились по пустым, вымороженным залам Эренделльского замка. Он мимоходом отмахнулся от служанки, которая было сунулась к нему с расспросами, и даже не стал заглядывать в Главный зал, чтобы проведать, как чувствуют себя устроенные в нем люди. Он почти не замечал ни ледяных сквозняков, свистевших в щелях оконных рам, ни снегопада, который расходился все пуще и пуще. Сейчас он думал только об одном: выбора у него не остается. Если он намерен спасти хотя бы остатки своего первоначального плана, он должен вернуть свою невесту в Эренделл. С Эльзой и ее волшебным даром он разберется позже – после того как станет королем. А это произойдет лишь в том случае, если он обвенчается с Анной. Поэтому несмотря на то, что сейчас Хансу меньше всего на свете хотелось снова выходить на мороз и отправляться в горы, он понимал: другого выхода нет.
