– Знает… – сказал князь.
– Знает? Вы уверены? Очень интересно. Впрочем, я не об этом. Допустим, вы все же убили меня. Выполнили приказ.
– Это был не приказ…
Богачев вдруг улыбнулся. Дружески.
– Перестаньте. Это был приказ, просто вы сами его не осознали. Признаюсь… я тоже сделал ошибку. Вы как нельзя лучше подходили для этой операции. Офицер ВВС, со взысканиями, при этом долго проживший в Адене, знающий язык, способный раствориться в местной среде. При этом для нас – вы уж не обижайтесь – отыгранная карта. Вам ничего не светило, обычная отставка рано или поздно. Признаюсь, я недооценил и вас и ваши способности к выживанию. С другой стороны, вас не стоило привлекать к этому… положа руку на сердце не стоило. Вы не готовы к игре.
– Это не игра.
– Игра… Игра, только вы этого всего не поняли. Это та же игра, только вместо фигур в ней живые люди. Это пешки. Такие люди как Сулейман. Это ферзи. Целые народы. Это, наверное, ладьи. Или слоны. Наверное, все же слоны. Есть крепости, подобные Шук-Абдалла. Это ладьи, точно. Есть исламские фанатики и их организации. И такие отряды как ваш… или казачий отряд. Это кони. Но все это – не более чем фигуры. И за выигрыш партии – гроссмейстер может отдать любую. Кроме короля. Хотите вернуться в Игру?
…
– В шахматах это не предусмотрено, я знаю. Но жизнь – немного сложнее шахмат. Британцы промыли вам мозги, вы должны это понять. Они сделали вас ущербным, заставили сомневаться в праведности бытия. В праведности того, что вы сами, своими руками делали. Это плохо. Поверьте сами, князь. И возвращайтесь в игру. Я жду вашего ответа – до послезавтрашнего дня. Увы, времени больше нет…
Богачев подошел, постучал в дверь. Открылся сначала глазок, потом и вся дверь…
– Подайте машину к черному подъезду. Через полчаса.
– Слушаюсь… Простите… а арестованный…
– Освободить.
Здесь ничему не удивлялись.
– Есть.
На выходе Богачев остановился.
– Мне жаль вас. Но дело есть дело.
И вышел.
* * *
Машину – черный, вместительный, неприметный Форд нижегородского производства – подали к черному ходу.
Князь покидал здание через парадный вход, через вход, через который покидали его все. Он видел, как из подземного гаража выехал автомобиль, видел, как он проехал по дороге перед входом в здание, направляясь к выезду на Петербургское шоссе. Потом – он увидел, как по машине вдруг что-то ударило, справа, с такой силой, что вылетели стекла… ударило еще и еще, от одного из ударов взлетел вверх капот. Мимо него – с криком бежали люди, а он все стоял и смотрел…
Москва. Российская Империя. 29 июня 1950 года
Конечно, это был не Яр. Не ресторан Метрополя. Не тестовский трактир. Обычное заведение в обычном районе Москвы, ничем не примечательное. Именно поэтому, князь Шаховской сидел здесь и ждал.
Кого?
Когда произошел взрыв – его даже не задержали… на него просто никто не обращал внимания. Кто-то бежал к месту взрыва, кто-то от него. В числе прочих – он вышел на улицу, прошел сколько то, кликнул извозчика, сел и поехал.
– И все.
Он и сам не понял, что сказал это вслух. И все.
Действительно – все.
Что теперь? Дело сделано. Что дальше? Бомба, взрываясь на цели, уничтожает не только цель, но и себя саму. Потому что дальше ей существовать нет смысла – она выполнила свое предназначение. На этом – все.
… Мы с тобой люди чести, Владимир. Рыцари, служащие своему королю. Между нами – нет различий…
– Разрешите, милейший…
Князь – поднял тяжелые от дум глаза на человека, дерзнувшего нарушить его одиночество.
Лет шестьдесят, возможно даже и больше. Земский врач, инженер…
– Занято.
– Я знаю, милейший…
Внезапно – князь понял, кто перед ним.
Борис Викторович Савинков!
Бывший военный корреспондент, ставший террористом и на какое то время даже начальником отдела ликвидаций эсеровской партии. Бывший эсеровский террорист, перешедший на службу правительству и убивший практически всех своих друзей и однопартийцев! Глава ИНО – легендарного Иностранного отдела СЕИВК, занимающегося провокациями и террором против эмигрантов и любых противников России. Человек, по слухам лично организовавший и произведший взрыв на Уолл-Стрит
[86]! Человек, которого приговорили к смерти за предательство все революционные партии России, и которого семнадцать раз пытались убить – но он все семнадцать раз уцелел. Убийца, только лично убивший более ста человек. Именно он подсказал висящему тогда на волоске русскому самодержавию выход из ситуации: чтобы уцелеть – надо просто начать убивать. Не русское самодержавие начало убивать, террор, анархистский, националистический и прочий поднимался в Европе с начала последнего десятилетия девятнадцатого века, а в России юноши бледные с взором горящим появились на тридцать лет раньше Европы, но Россия стала первым государством в мире, которое создало отряд ликвидаций для обеспечения безопасности государства как внешней, так и внутренней и ввела политическое убийство и политический терроризм в ранг допустимых для государства приемов борьбы. Хотя нет… Россия была второй. Англия – убивала уже как минимум триста лет.
К старости – а Борис Викторович был уже стар – бывший террорист и ныне самый верный слуга Империи – ощутимо располнел, но, судя по тому, как он подвинул стул, так чтобы за спиной была стена, как осмотрелся – он все еще был ловким и цепким, постоянно балансируюшим на лезвии ножа. Половой, заметив клиента, козелком скакнул к их столу, но, наткнувшись на взгляд Савинкова – побледнел, и повернул обратно…
Князь посмотрел на своего нежданного гостя.
– Не помню, чтобы я кого-то ждал…
– Такова наша судьба, князь, приходить нежданными – голос Савинкова был негромким и сиплым, в результате полученного им когда-то пулевого ранения. Князь напомнил себе, что Савинков считался одним из лучших стрелков Империи. И у него был небольшой кожаный саквояж, наподобие докторского, в котором можно было скрыть Кольт или автоматический Маузер.
