Самое главное – внутрь или наружу. Если тот, кто только что вышел, возвращаясь, не знает, в какую сторону открывается дверь – это совсем скверно.
Наружу…
Узкий коридор. Пистолет в руке…
Дверь. Эта – завешена полотном, и если все правильно – там и есть пулемет. Пистолет в левой руке… автомат в правую. Теперь можно – дальше не скроешь.
Тук – тук…
Комната. Неверный свет керосинки – фонарь – летучая мышь висит в углу, прикрытый так, что в окна почти не видно света – но вниз, к полу он идет и что-то видно. Видны ноги… верх тонет во тьме. Лафет какого-то оружия… больше похожий на полевые лафеты старых полевых пушек… с поправкой на размеры, конечно.
– Брат, надо найти знахаря…
Парабеллум в левой руке – хлопает дважды. Он не успевает поднять руку и стреляет навскидку, по интуиции.
– Что?!
Автомат в правой – с металлическим лязгом выплевывает пулю за пулей, глушитель столь хорош, что слышно лишь лязг затвора. Боевые пловцы – используют запрещенные патроны разрывного типа… во время войны за такие патроны повесят – но тут это меньшее из того, что может случиться. Так что время отдыха на корабле – они посвящали выделыванию таких вот патронов в корабельной мастерской. Против дикарей – правила неприменимы.
Автомат с длинным, сорокаместным магазином выметает комнату широким веером, один из боевиков каким-то чудом остается в живых, хрипит… но парабеллум ставит точку. Удары пуль о железо – слышны как стук молотком, и в соседних комнатах не могли не проснуться, если спят. Так что времени нет совсем.
Пистолет падает на пол, магазин долой – тоже на пол. Свежий – с лязгом заходит в рукоятку… удобно все-таки придумали, магазин в рукоятке, рука ищет руку и возиться с защелкой не надо. Еще одна занавеска, встревоженные голоса спросонья – и еще одна очередь на весь магазин. Только на сей раз уже прицельно, как положено…
Магазин долой, новый втыкается в рукоять – пошел! В коридор… надо осмотреть, нет ли чего дальше. Еще одна дверь…очередь наперекрест комнаты, что-то летит… ага, это, похоже, кухня. Судя по вони…
Никого нет. Кухня, и в самом деле. Луч фонаря бежит по стенам, по полу. Мешок с рисом вскрытый и наполовину съеденный. Баран, точнее – половина барана. Даже шкура не снята. Прямо так и валяется, как будто его топором располовинили. Что, совсем охренели, что ли…
За спиной движение. Острый, яркий луч.
– Свои! Чисто…
– Что там?
– Жратва. Ничего особенного.
Особенно и впрямь – нет ничего…
Ус недоволен – это видно.
– Какого хрена творишь? – вполголоса шипит он – приказ был?
– По-другому их было не снять.
– Салага еще чтобы решать. Вернемся – гальюны твои.
Вообще то – гальюны, или толчки, ретирады, туалеты – чистят новобранцы, не имеющие кличек. Это их наказание – пока ничем себя не проявил – чисть туалеты. Но это – если нет провинившихся. Если же есть – салагам отдых…
– Ну?
– Девять двухсотых. Чисто – докладывает второй боец.
– Двухсотых в одну комнату. Оружие собрать и приготовить к бою.
Пока двое таскают трупы в одну комнату – Ус принимается за пулемет. Машина отличная. ZB-60, они состоят на вооружении двух стран – Богемии и Великобритании. Самый мощный из всех крупнокалиберных, пятнадцать и пять, лентовое питание. Он не на обычном трехногом станке – а на колесном пулеметном лафете, напоминающем старый максимовский. Машина хорошая, железа много – и пистолетной пулей ее не повредить…
А вот она дел наделает. Может даже легкий плавающий танк поджечь…
Клейма богемские, но это ничего не значит. Богемия продает оружие любому, кто способен заплатить, она этим живет. Зеленые тяжеленные короба с лентами – отлично приготовились, гады. Один… два… три. Сто пятьдесят. И тот, кто заправлен в пулемет. Двести.
* * *
Видно, что кап-три
[73] недоволен. Точнее – не то, чтобы не доволен… просто что-то пошло не так.
– Слушать сюда, братва. Изменение планов. Мы выходим в город. Грош, Лузга, Тим и Серый – мной. Остальным – закрепиться здесь, ждать высадки десанта. Ус за старшего. В критической ситуации – отступать на пристань, все здесь подорвав. Мы появимся до рассвета – вопросы.
Боевые пловцы не верят своим ушам.
– Кэп, на минуточку – в отличие от всех остальных Ус не испытывает к командиру никакого трепетного почтения, и может говорить, что думает…
Они выходят в коридор. В комнате, у пулемета – напряженная тишина.
– Кэп, что за дела? Такого приказа не был.
– Был… – кэп достает из кармана портсигар, из него зеленый комок ката, засовывает за щеку. Без ката – тут на нонах не продержаться.
– Был, был приказ. Просто ты не слышал.
– Какого хрена? Не было приказа.
– На ухо приказ. Был.
Ус разражается длиннейшей матерной тирадой, сделавшей бы честь и боцману парового флота…
– Ты чего, кэп. Приказы отдаются в установленном порядке, с записью в книгу – тебе ли не знать. Все приказы на ухо – мы можем ж… ими подтереть. Ни один нижний чин не должен исполнять приказов, отданных ненадлежащим лицом или с нарушением установленного порядка.
– Можем. Только у меня – личный интерес.
– В городе?!
– В городе. Мне на ухо сказали – здесь есть дом. И в этом доме – могут быть очень интересные документы. Очень.
– Какие документы, кэп? Да тут и слова то такого не знают.
– Интересные, интересные. Здесь была британская разведка, у них был дом.
– Да они все забрали.
– Не все. Короче – я решил.
– А пацаны?
– Они тоже. Они слышали. Ты – нет.
Ус сплюнул на землю.
– На удачу, кэп.
– На удачу…
* * *
Час до рассвета…
На улицах – непредставимая грязь, вонь, копошатся крысы. Хорошо, что у них на ногах резиновые сапоги, иначе бы искусали. Тот, кто сказал об этом месте и послал их сюда – описал, как добраться, но ночью это нереально. Все улицы похожи одна на одну, в их расположении нет никакой логики. Какие-то проходы…
Но они должны. Должны найти то, что позволит добраться до благословенной истины, очистить ее от наслоений лжи. Грязи. Ради чего-то же они сражались здесь. Ради чего-то проливали кровь. И думать о том, что где-то за спиной находится враг… хуже того не враг, а предатель – невыносимо.
Скрываться смысла нет. Если перебегать от укрытия к укрытию – будет только хуже, откроют огонь. Остается только одно – идти в открытую. Здесь должно быть полно всяких банд и отрядов – тех, которые пришли с гор, которым удалось отступить из разгромленного Адена, которые всегда здесь были. Вдобавок к этому – пираты, контрабандисты, что с того берега, что с этого. Мало ли кто может ходить по улицам. А если идущие – грязны, бородаты, одеты как местные – желание задавать вопросы как то отпадает. Здесь не принято интересоваться чем-то, спрашивать, уточнять. Слово за слово – и дойдет до крови.
