— Тем более. Кто-то должен найти правду.
— Правду? А в чем правда, сэр?
— Сам подумай. О чем ты прочитал?
— Что у нас был действующий агент в Адене. Агент очень высокого уровня.
— Тогда почему же мы в таком дерьме, а? Тогда почему все провалилось, нахрен? Почему в Адене не мы, а русские?
— Черт…
— Вот именно. Так почему?
Керзон покачал головой
— Не знаю, сэр. Что-то пошло не так.
— Тебе не кажется, что это слишком простое объяснение? Что-то пошло не так. Что-то пошло не сяк. Как только мы что-то пытаемся сделать — что-то идет не так. Такие слова «что-то пошло не так» — это попытка уйти от ответственности.
— Ответственности?! Мы стояли насмерть!
— Да, но что это нам принесло? Тебе — крест Виктории. Мне — Летный Крест и почти что инвалидность. А многим — смерть. А что принесло это нашей Империи?
…
— Ничего. Почему так? Мы честно сражались…
— Сэр, если выговорите о предательстве…
— Да вряд ли там было какое-то предательство. Скорее — банальная глупость. Русские победили нас до сражения. Этот агент — фуфло.
— Не понял, сэр…
— Провокатор. Его подставили русские…
— Да, но судя по документам…
— Что? То, что он нам сдал? Да плевать русские на все это хотели. Технологии точного наведения бомб и ракетных снарядов? И надолго ли этого хватит? Ты сам видишь, как развиваются технологии. Еще двадцать лет назад на поездку сюда из Метрополии требовался месяц. Теперь мы добираемся самолетом меньше чем за двое суток. Если так пойдет и дальше — появятся такие самолеты, которые будут совершать этот рейс без посадок, и на полет Лондон-Бомбей мы будем затрачивать сутки, не больше. А то и меньше суток. Тридцать лет назад мы брали несколько фитильных бомб на самолет, чтобы бросить их на врага, и молиться, чтобы фитиль не погас в падении. Сейчас бомбардировщик поднимает по восемь — десять тонн — и это не рекорд, новые германские бомбардировщики могут брать на борт по тридцать тонн нагрузки. Русские сдали технологию, которая есть сейчас — а что она будет стоить через пять лет? Через десять? Тьфу! Ничего она не будет стоить.
— Но они… сдали своих людей.
— И что? В России мало людей?
…
— На что мы вообще рассчитывали, когда полезли в Аден именно тогда? Почему те, кто должны были помогать нам — развернулись на сто восемьдесят градусов?
…
— Проще всего сказать — они ублюдки и предатели. Труднее признать, что мы попались на удочку. Нас просто провели.
— Как?
— Очень просто. Знаешь, против истории не попрешь. В конце концов, есть определенные исторические закономерности… Ленин все-таки был прав. Но есть способ, как можно обмануть историю. Вместо того чтобы противостоять исторической тенденции — надо максимально содействовать ей. Вы видите что вот — вот будет восстание? Отлично! Надо внедрить агентов? Как думаешь, кому поверят — тем, кто будет отговаривать от восстания или тем, кто будет громче всех орать и призывать к восстанию прямо сейчас? Русские знали о том, что будет. Но они вызвали восстание преждевременно — и подавили его. А теперь — эта земля потеряна навсегда, русские оттуда не уйдут. Следующий шанс представится лишь тогда, когда войдет в силу следующее поколение. Которое не будет помнить поражений поколения предыдущего. Это тридцать — сорок лет…
— Управляемый взрыв…
— Скорее управляемый сход лавины. Ты знаешь, как делают в горах? Когда видят, что лавина вот — вот сойдет — отводят людей и провоцируют ее взрывом.
Керзон подумал. Потом положил документы на бардачок
— Это скверное дело. Агент, вероятно, существует до сих пор.
— Да, и чем больше мы ему будем верить, тем в большей ж… мы окажемся. Есть нечто более худшее. Те, кто работал и работает с этим агентом — будут на хорошем счету. Они будут получать повышения, продвигаться по службе… пока не окажутся на самом верху. И рано или поздно они там окажутся. Тогда — русские раздадут карты заново. Они подошлют своих людей к тем, кто работал с этим агентом, и покажут весь расклад. Как есть. Что их долгие годы водили за нос. Пригрозят обнародовать это. Чем это грозит?
— Чем выше забрался — тем больнее падать
— Именно! У этих людей будет семья, положение в обществе, уважение коллег. Их поставят перед выбором — в один момент все это будет потеряно… раз и навсегда. Или… все можно будет поправить. Если они — согласятся работать на русских уже сознательно. Русские даже будут помогать им. Готовить своих людей, потом худших из них забрасывать и сообщать о них нашей контрразведке. Худшие — пойдут в тюрьму, и все будут думать, что в Англии, здесь, в Индии — нет русских шпионов. Но лучшие из них — будут продолжать работать. Безнаказанно.
— Вы хотите пойти к газетчикам? — мрачно осведомился Керзон — идея скверная, сэр.
— И не думал. Газету просто не выпустят. А меня запрут в сумасшедший дом. Или уберут. Но если даже газета и выйдет — это будет удар по нам. По нашей разведке… по всему нашему делу. Нам просто не будут верить.
— Русский! — догадался Керзон
— Именно. Это единственный козырь, который есть у нас в руках.
— Но что он знает? Он может подтвердить…
— Речь не о подтверждении… — сказал сэр Роберт — этого ублюдка надо убрать. Прямо там, в России. Только так — можно нанести удар русским. Но ни ты, ни я это сделать не сможем. Это сможет сделать только один человек…
Керзон нецензурно выругался
— Он предан своей страной. Забыт и брошен. Единственно, что поддерживает его — это сознание того, что он страдает за правое дело. А если выяснится, что его просто подставили? Просто разыграли и сбросили в «бито».
— Это авантюра. Безумная.
— Я хочу заслать его обратно в Россию. Чтобы он — отомстил за нас.
— Да, а если его просто встретят и наградят орденом?
— Пусть. Он будет знать, кто его предал.
— То есть вы собираетесь раскрыть ему совершенно секретную информацию, а потом отправить в Россию!
— Точно.
— Это никто не санкционирует.
— Да, поэтому мы выкрадем его. Точнее — ты выкрадешь. Сегодня — ревю, никому до этого не будет никакого дела
— П….ц — только и смог сказать Керзон
— Ты — морской диверсант. Мне больше не к кому обратиться. Ты мне поможешь?
Мэтт Керзон откинулся на спинку сидения.
— Аут полный.
— Ты мне поможешь? — настаивал сэр Роберт
— Много лет назад… — сказал Керзон — мне здорово влетело от отца. Мы купили пистолет, стырили порох, отлили пули. Меня отправили первым рейсом на родину, а потом — к деду, на Гибралтар. Вице-адмирал Ральф Керзон, знаете…
