– Хорошо, что не казаки – подколол Ганн
– А что, господа – сказал коммандер Пакенхэм – выпьем же за то время, когда и казаки станут подданными Его Величества…
– Виват, виват, виват!
Но кричали не все.
– Симмс, ты что-то хочешь сказать?
– Господа, зачем нам казаки? Вы же видели, какие это дикари. Это же прирожденные убийцы, их невозможно призвать к цивилизации…
– Ну, тех же масаев и матабелов мы призвали к цивилизации, верно? Да и гуркхи – вовсе не воспитанники воскресной школы.
– Ай, бросьте, господа – подключился капитан-лейтенант Нолидж – сколько сил и энергии мы тратим на перевоспитание этих дикарей. А результат? Одни восстания? Не проще ли загрузить в самолеты хлор и…
Ответить никто не успел – подошел вестовой, четко козырнул. Каждый капитан устанавливал свои правила на корабле: некоторые требовали сообщать им о мельчайших проблемах и в любое время, некоторые наоборот – считали, что пока капитана на мостике нет, дежурная смена должна решать свои проблемы сама, привлекая капитана лишь при крайней необходимости. Коммандер Пакенхэм относился к второй категории.
– Господин капитан, господин капитан-лейтенант Стоун просит вас подняться на мостик…
Значит, что-то серьезное. Пакенхэм встал, согреб горсть меди – играли по мелким ставкам, только чтобы интерес поддержать
– Прошу прощения, господа…
* * *
– Что там?
Капитан – лейтенант Стоун протянул подзорную трубу. Он был достаточно умен, чтобы вовремя уходить в тень – и Пакенхэм, ценя его за это, намеревался при следующем продвижении по службе взять его с собой. Его звание и должность уже обязывает иметь команду – преданных и компетентных людей, которых он будет продвигать с собой при собственном продвижении – а они ему будут платить преданностью и тихой и незаметной работой на тех постах, куда он их поставит…
– Два румба справа, сэр…
Коммандер отклонил трубу, расчехлил собственный бинокль. Этот бинокль с шлифованными вручную линзами – был в руках отца, когда они шли наперерез русской эскадре в Желтом море.
Впрочем, неладное можно было увидеть и без бинокля…
– Вот… черт.
На горизонте – виднелся дым. Не такой четкий, какой бывает из труб идущего полным боевым ходом корабля – а размытый, сероватый с черным. Такой бывает, когда судно горит…
Само судно было видно плохо – но явно, судно гражданское. Судя по надстройкам – сухогруз, относительно небольшого водоизмещения. Такие во множестве чапают в прямой видимости берега, редко отваживаясь на что-либо иное, нежели каботаж
[4] В отличие от более крупных судов – такими владеют всякие проходимцы, они экономят на всем, нанимают экипаж, состоящий из самых отвратительных забулдыг, которых можно найти в любом порту. Иногда даже не за деньги – а просто за кормежку. Такой корабль может перевозить все что угодно, в том числе и контрабанду и случиться на нем тоже можно всякое…
– Гражданское…
– Оно самое, сэр.
– Сигнал бедствия подавали?
– Радист говорит – не слышно ничего, сэр.
И тут – ничего удивительного. Сама судовая рация, равно как и радист – тоже стоят денег. Могли выйти в море и без них.
– Вот… черт.
– Темнеет, сэр…
Да, темнело. Солнце, словно напитавшись кровью и превратившись из ослепительно желтого в багровое – падало в воды за кормой. Где-то там был Гибралтар – а этим придуркам ночью точно конец. Если они даже не знают, как привлечь внимание, если попали в беду.
– Сэр!
Над терпящим бедствие судном вдалеке – взлетела одна маленькая, белая искорка. Взлетела – и канула вниз…
– Они подают сигнал. Кажется, увидели нас…
Черт бы их побрал. Конечно, приказ есть приказ, а этих придурков если и жаль, то мало – но все-таки морское братство есть морское братство.
– Право на борт два румба. Ход двадцать два узла.
– Есть, право на борт два румба, ход двадцать два узла.
– Поднимайте на палубу свободную смену. Возможно, потребуется помощь…
– Так точно…
* * *
С близкого расстояния – горящее корыто оказалось еще более жалким. Вблизи – оно было больше, чем казалось, тысяч шесть – семь водоизмещения, то есть больше их корабля в несколько раз. Судя по задымлению – горел не груз, пожар бы в машинном отделении, они потеряли ход и не смогли самостоятельно справиться с пламенем. Такие вот сухогрузы – нередко брали на борт нефть или продукты первичной переработки прямо в трюмы в бочках. Если бы загорелись или взорвались они – эти бедолаги были бы уже на дне…
Красили его, наверное, несколько лет назад – и то не факт, краска буквально отваливалась с бортов. Красный борт и белый колер надстроек – обычное сочетание. Флаг тоже французский торговый. В районе надстроек – суетились несколько человек, трое. Суетились совершенно бестолково.
– Франсуаза… – прочел надпись Стоун – господи, из какой дыры они вылезли?
– Вестовой! – окрикнул коммандер
Розовощекий вестовой подлетел к нему
– Принесите Ллойдовский регистр. В моей каюте, вторая полка сверху, справа. Вот ключ…
– Есть! – вестовой побежал исполнять поручение.
– Что тут у нас… о, Боже
Лейтенант – коммандер Олдос без разрешения появился на открытом мостике.
– Вообще то, за спасение судна или груза полагается награда… – задумчиво сказал Стоун
– А если мы нашли брошенное судно с грузом… – подхватил Олдос
– Перестаньте… – оборвал Пакенхэм – какая награда за такое дерьмо? Оно и без пожара вот – вот пошло бы ко дну…
Увидев британский дестроер – моряки с судна бросили работу и замахали руками. Сначала допустили пожар в машинном – а теперь ждут, что их спасут…
– Лейтенант – коммандер Олдос – скомандовал Пакенхэм – организуйте людей на палубе. Стоун, а вы – подготовьтесь к швартовке по правому борту.
– Есть. Ход самый малый…
Британский дестроер – подваливал с левого, подветренного борта судна, чтобы ветер не сносило на них, и не осложняло спасательную операцию. Моряки из первой спасательной партии – переодевались в брезентовые робы.
– Машинам стоп.
Горе-моряки с Франсуазы – наконец то догадались, что от них требуется, и бросили конец. На Казаке – его немедленно приняли. Мелькнула мысль – почему сухогруз сидит так высоко на воде, он что – без груза? – но сразу и пропала. А почему нет – может, и без груза…
