— А Хадиджа!? — вырвалось у Мэтта
Начальник разведывательной станции вопросительно посмотрел на отца. Тот едва заметно кивнул
— Боюсь, молодой человек, случилась беда. В этом мире неважно, что произошло на самом деле. Важно то, что подумают люди. А позор — смывается только кровью, это закон Пуштун — Валлай.
Тринадцатилетний мальчишка побелел, сжав кулаки, а в глазах его появилось то самое выражение, которое нередко заставляет дикарей бросать оружие и бежать даже от безоружного англичанина. Выражение холодной, контролируемой ярости.
— Я их убью — сказал Мэтью Керзон чужим, хриплым голосом — клянусь Богом, я их всех убью. Вот увидите.
Посол Керзон нажал на кнопку электрического звонка. Тот неприятно протарахтел
— Никого вы не убьете, молодой человек. Клянусь Богом, я не знаю, что с вами делать. Но здесь вы не останетесь.
Скрипнула дверь, в кабинет посла вошел капитан — лейтенант В.Д. Бойер, начальник службы безопасности посольства. Служака, повидавший второе сипайское восстание — он тайком учил Мэтью Керзона стрелять, и если бы Мэтью о том рассказал — проблемы были бы и у него. Но Мэтью ничего не рассказал.
— Господин посол, сэр…
— Лично отвечаете за этого маленького негодяя. Пусть он под вашим присмотром соберет свои вещи. Потом отвезете его в аэропорт и посадите на самолет до Лондона. Супруге я телефонирую сам. Вам все понятно?
Посол Керзон не был в разводе — но вместе с леди Анной они не жили.
— Да, сэр.
— Исполняйте.
* * *
Мистера Сэмьюэла Мелроуза — повесили уже в Англии после процесса в Олд-Бейли за изнасилование и убийство мальчика-бродяжки: награда в виде пенькового галстука все же нашла своего героя. За убийство Хадиджи — никто и никогда не ответил: англичане в таких случаях пожимали плечами и говорили: что с них взять — варвары, сэр. Обеспокоенный посол Керзон, зная о том, что афганцы не перестанут мстить — отправил своего среднего сына к супруге, а та, озабоченная светской жизнью больше, чем родным сыном — к своему отцу, вице-адмиралу Ральфу Керзону, на Гибралтар. Там было скучно, намного скучнее, чем в Кабуле — потому молодой Мэтью Керзон едва дождался восемнадцати лет, чтобы записаться в Королевскую морскую пехоту. При этом — он уже был великолепным спортсменом, бегуном и пловцом. Уже в девятнадцать — он прибыл на базу ВМФ в Пуле, графство Дорсет, оказавшись одним из самых молодых добровольцев из третьего набора в морские диверсанты. Это был последний год, когда брали на испытания всех: после того, как трое погибли во время отборочного курса, вышло распоряжение, что перед морскими диверсантами необходимо прослужить не менее двух лет в Королевской морской пехоте, парашютистах, гвардии или САС. Оказалось, что морским диверсантам он подходит — жизнь в Кабуле, расположенном на высоте в несколько тысяч футов над уровнем моря — сильно увеличила объем его легких, а спорт — дал необходимую выносливость. После нечеловеческого отборочного курса в Южной Шотландии — за месяц до своего двадцатилетия Мэтью Керзон был зачислен в полк морских диверсионных сил Его Величества, возглавляемый сыном отставного Первого морского лорда, капитан-лейтенантом Джеллико, виконтом Джеллико…
* * *
— Так вы значит… все не из Метрополии… — сказал сэр Роберт
— Да, сэр. Боб — он волонтер, можно сказать, что я из метрополии — только потому что я там родился — сказал Керзон, как потом оказалось, морской диверсант был прирожденным лидером — это проблема, сэр?
— Ну, отчего же? Я сам родился в Судане, долго жил там. В метрополию являлся только за новыми назначениями.
— Понятно. Тонкая красная линия, сэр…
Тонкая красная линия…
* * *
Это был все равно, что знак «свои». Тонкая красная линия — однажды так их назвали. Британская империя — Империя, над которой не заходит солнце. И только тонкая красная линия — офицеры в красных мундирах — отделяют цивилизацию от варварства, стальной стеной стоя на границах Империи.
Их нельзя было купить. Уговорить. Победить. В дозоре у Шангани, в горах Лахеджа, в безнадежной обороне под Багдадом — они делали свое дело. Они подчинялись приказам — но в бой их вел вовсе не приказ. Они шли в бой, потому что так было правильно
[106]. Это «правильно» воспитывалось в них поколение за поколением. На примере отцов и дедов, чьи портреты в парадных мундирах висели в темных коридорах фамильных домов и коттеджей. На примерах своих сверстников. В школах для мальчиков и на площадках для регби. Словами премьера Черчилля, который сказал — никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь. Они считали долгом идти в те места, где ни один разумный человек не согласится жить — и шли. Они считали необходимым сделать этот мир правильным и делали его правильным, если даже ценой этого оказывалась их собственная жизнь. Они с кривыми усмешками вставали под командование маменькиных сынков, которых кто-то пропихнул в Сандхерст — но для них было большой радостью узнать, что их командир — такой же как они, ничем не отличается от них, прошел тот же путь. И теперь он для них — не тот самый сукин сын из разведки — а один из своих, один из той самой тонкой красной линии. Тот, за кого любой из них не раздумывая, отдаст свою жизнь.
— Да, господа — сказал сэр Роберт — она самая. А теперь — давайте, подумаем, что нам делать дальше…
* * *
Вертолет, который они ждали — прибыл на рассвете…
Это был Хорс, тот самый трехроторный монстр, которого побаивались даже пилоты тяжелых бомбардировщиков. Он появился после рассвета, взлетел — наверняка с площадки близ Мирбата, где был крайний промежуточный аэродром перед этими местами — и втащил себя в гору за полчаса, не более. Вблизи — он казался неуклюжим и ненадежным, напоминал то ли жука, то ли громадного шершня. Тяжелое, округлое, припадающее назад тело — двигатель у этого вертолета располагался в корме и валами он был связан со всеми тремя винтами, одним впереди, и двумя по бокам, в корме. Гондолы с винтами на корме — были закреплены сложной рамной конструкцией, на ней же — были закреплены и задние стойки шасси. Казалось, что эти стойки столь ненадежны, что вот-вот подломятся и вертолет упадет на бок, сломает несущие винты. Но вертолет уверенно, и даже с каким-то изяществом — приземлился на расчищенную для него площадку в горах, и сэр Роберт, в который раз подивился прогрессу. Он слышал про вертолеты — но сам ни разу не летал на них и с большим трудом мог представить, что же держит их в воздухе…
Моложавый человек — выбрался из кабины, вместо положенной ему формы — на нем был комбинезон летного техника, каска была стальной, пехотной, повышенной защиты. Безошибочно определив старшего по званию, он отдал салют, представился.
