Местный феодал, которого ограбили — либо соберет своих родственников и начнет рыскать по горам, либо пойдет и пожалуется местному кади, судье. А кади — уже к тому времени узнает, что эти люди еще и оскорбили и имама и его, обозвав мунафиками. Рано или поздно это дело дойдет до настоящих ваххабитов, и они начнут разбираться, кто это сделал. Начнутся проверки в бандах, недоверие будет разъедать движение как ржа. Кто-то может отколоться, превратившись в обычных бандитов, кто-то выдаст себя.
И попадает под удар.
Ну и напоследок — у них есть два барана, а это значит, что они — с мясом. Если удастся развести костер — то часть мяса они зажарят на костре и съедят, часть — завялят на солнце, отбив еще и камнями, как это делают пастухи. Вместо трупа старика, который не был ни в чем виноват — они нашли себе пропитание, да еще и сильно подгадили ваххабитам.
Князь в темноте улыбался…
* * *
Утром — они нашли место, где можно было залечь на дневку. Баранину как смогли приготовили и съели — на высоте, при больших нагрузках мясо — лучшая еда, чтобы утолить голод. Несмотря на то, что точка, местоположение боевиков, пещера были где-то рядом — передвигаться днем они не рискнули. Тем более, что рядом была автомобильная дорога, спалиться — проще простого…
В темноте — они снова выступили в поход. И шли, пока проводник — не залег, подав сигнал опасности…
Князь и Багыш — подползли к нему. Багыш сказал несколько слов, проводник ответил.
— Что?
— Там
Князь посмотрел в указанном направлении — но ничего не увидел
— Не вижу
— Свет. Там что-то есть.
Он вгляделся повторно.
— Не вижу.
— Там что-то есть…
* * *
Первым делом — они оборудовали гнездо. Оборудовали, конечно — это громко сказано: главное, что гнездо должно быть. Долгий опыт войны казаков и русской армии привел к следующей тактике: при налете группа делится на две части, причем в одной из них — обязательно должен быть пулемет. Она занимает или оборудует опорную точку: группа валунов, дом для гостей, который обычно бывает на отшибе от селения, и в котором толстые стены. Ударная группа идет вперед и делает дело — после чего, начинает отступать в сторону гнезда вне зависимости от того, сделано дело или нет. Арабы — горячие воины, они никогда не думают о том, что отступление — может быть и ложным, они всегда начинают преследование неприятеля всеми или почти всеми силами, часто конными. И напарываются на сокрушительный огонь с заранее подготовленных позиций. Ничего необычного, просто хорошее знание шариата. Среди людей лучший тот, кто, едва услышав клич /к битве/ или пронзительный крик /человека, встретившего врага — вскакивает на коня и стремглав мчится туда, готовый к битве. Так удалось зачистить немало поселений — куда проще, чем зачищать дом за домом — пока боевики не раскрыли тактику. Но здесь — почитатели Аллаха непуганые, возможно и не знают…
Багыш — остался с группой прикрытия. Князь пошел с ударной группой — он должен был «зафиксировать результат» — по которому будет оцениваться деятельность их подразделения. Несмотря на то, что из всех лазутчиков он был самым неопытным — он держался впереди, рискуя первым же словить пулеметную очередь, если «нарвутся».
Несмотря на внешнюю неказистость — горный склон оказался непроходимым. По крайней мере — не ночью, и не тогда, когда впереди — возможно, вооруженные боевики. Пошли в обход. Где-то там, за спиной — была проезжая дорога и водители, сбившись в кучу на привале как овцы у того старика — ужинали, горланили песни, не забыв, впрочем, о постах охраны. Там был двадцатый век, где силы — лошадиные, но пахнет не навозом, а тяжелым, вонючим выхлопом дизеля. А здесь — век девятнадцатый, то и восемнадцатый, где из современного — только винтовки, да армейские фляжки, которые горцы очень полюбили.
Перебрались через что-то, напоминающее русло высохшей речки. Поднялись на склон, прикрывая друг друга и прячась за валунами. Дальше — шел довольно пологий, идущий вверх склон. И тут — было уже видно, не просто свечение — а танцующие блики, обозначающие пламя костра. И голоса — негромкие, почти неслышные.
Они залегли и поползли. Передвигаться иначе — было уже нельзя, на каждом — было грязное, верблюжье одеяло, служащее лучшей маскировкой в здешних диких местах…
Голоса были ближе. Там было что-то вроде прохода…
Рискнуть? В проходе — а он шириной всего несколько метров — может быть даже пулемет.
Они вползли внутрь. Пламя было уже совсем рядом, мягкий, танцующий свет костра, ярко-красный, от которого надо беречь глаза.
А вот и они… И даже стражник есть — правда, сидит спиной не к костру, а к проходу, и, кажется, обдолбался. Есть и маскировочная сеть — она завешивает узкое ущелье, и сверху — ничего не видно. Сеть армейская.
Присевшие у костра муртазаки… а может и племенное ополчение, или ваххабиты, хрен тут поймет, для поднятия боевого духа пели местную боевую песню — замаль. Пели высокими, почти женскими голосами, заунывно и протяжно, было видно, что начали они петь давно и закончат нескоро. В качестве музыкального инструмента, они использовали местный барабан «танака» — британская банка из-под керосина, объемом литров пять, играли на ней как на африканском там-таме, выбивая ритм ладонями. Единственный часовой, которого они видели — сидел спиной к ним и лицом к огню — чтобы только проморгаться, потребуется секунд двадцать…
Лежавший рядом киргиз поймал его руку, написал пальцем на ладони — 15. Князь в ответ показал большой палец — да, согласен.
Пятнадцать. Две палатки — примерно соответствует. Совсем оборзели — ни охранения, ничего. А говорят — казаки контролируют ситуацию. Хотя какой нахрен контроль ситуации — тут самая, можно сказать граница.
Или это просто племя?
Да какое нахрен племя — вон пулемет. С каких пор у племен — пулеметы?
Киргиз снова привлек к себе внимание, когда князь посмотрел на него — он провел ладонью по горлу — жест понятный без слов. Князь кивнул, показав сначала на сидящего спиной к ним и манкирующего обязанностями часового, потом на себя. Намек понятен — этого убираю я, в горах Туркестана они научились общаться без слов. Киргиз кивнул и показал вниз, на костер — я займусь этими. Князь прикрыл ладонью рот — делай тихо, без шума.
Киргиз кивнул и показал на пальцах что-то в темноту.
Князь осторожно, чтобы не звякнуло — подтащил к себе пистолет — пулемет. Убивать врага на скорости в пятьсот километров в час, сбрасывая бомбы легко — ты просто его не видишь. Гораздо сложнее — выстрелить в спину ничего не подозревающему человеку. Пусть даже это и враг. Пусть даже любой, кто здесь жил какое-то время знает, что эти полудикие племена делают с русскими, стоит только кому-то попасться.
Самонадеянный страж — видимо, почувствовал спиной чужой взгляд, пошевелился, начал поворачиваться. Это решило все — князь прицелился и резко, совсем не так, как учили, нажал на спуск. Оружие задергалось, залязгало в руках, пули рванули серую ткань на спине кочевника и тот стал заваливаться вперед и вправо. Рядом — одной длинной очередью выпустил все тридцать два патрона киргиз — следопыт.
