Горный район, княжество Яффа
02 мая 1949 года.
Их высадили в тридцати километрах от берега на горном склоне, решив отработать первую же, отмеченную как «достоверная» информацию — информацию о передвижениях групп людей, полученную в результате расшифровки снимков с морского разведчика — корректировщика с авианосца, чьей основной миссией было оценить эффективность бомбометания по предполагаемым позициям бандитов. Работать решили «по-горячему» ничего не запрашивая. С наступлением темноты три вертолета: один разведывательный, и два боевых — ушли в сторону побережья. А высаживались — на горном склоне при последних лучах светам — почти сразу после этого, быстро и окончательно, как это здесь и бывает — рухнула темнота.
План был простой. Провести разведывательный поиск в течение трех суток. Если за трое суток они ничего не найдут — вертолеты снимают их и доставляют обратно, на импровизированный вертолетоносец. Если найдут — стратегический бомбардировщик, позывной Ястреб — нанесет удар. Он должен был кружить над ними каждую ночь, с утра и до утра. Днем — они должны были скрываться и ни в коем случае не попасть на глаза возвращающихся пилотов палубной штурмовой авиации — у них мог оставаться боекомплект.
И вот, примерно в два часа ночи по местному — они набрели на пастуха.
У пастуха не было собаки — если бы была, она бы уже подняла шум. Да и никакая собака не справится с леопардом — а леопарды здесь водились. Пастух поступил просто — скот свой он загнал в пещеру, которую со всех сторон окружали кусты терновника и еще какие-то, жесткие и колючие — а сам спал (возможно, и не спал) сидя у костра. Пройти мимо него было невозможно…
И у старика была длинная винтовка. Старая, судя по виду — то ли Браун Бесс, то ли берданка, которые тут продавали, когда разгружали военные склады за бесценок. Но винтовка есть винтовка — берданка кладет насмерть…
Хоть князь и не был профессиональным разведчиком, он знал правило: все мирное население, оказавшееся случайными свидетелями разведывательных действий — подлежит уничтожению. Это не жестоко — когда на одной чаще весов победа твоей страны, когда идет мировая война, когда на полях сражений каждый день гибнут тысячи, а то и десятки тысяч — жизнь одного, двух, трех человек не стоит ничего. Тем более что метеорологи, разведчики ВВС, которых должны были забрасывать в тыл противника, знали, что стоит им попасться — и в лучшем случае жизнь их закончится у ближайшей стенки. Тех, кто наводит на цели эскадры стратегических бомбардировщиков — не жалуют. Вот только сейчас — была не мировая война. И перед ними — были не заводы Виккерса. И Российская Империя — подписала вассальный договор с этим государством, гарантируя его защиту.
И потому князь — решительно положил руку на плечо разведчика, уже зажавшего зубами десантный нож и отрицательно покачал головой.
Нет. Нельзя.
Он знал, что то что он сейчас делает — опасно для него самого, в его разведгруппе не самые цивилизованные подданные Его Величества, и тому, кто не может пролить кровь своего врага — не стоит ждать у них уважения. Зато при случае — можно ждать девятиграммового шукрана в спину — слабаку в их рядах не место.
Но он был дворянином. И как и любой дворянин — он был посланником Его Величества, и его касалось все, что происходило рядом с ним. Это простолюдин может сказать — меня это не касается. Дворянина касается все, и действовать от имени монарха, наводя порядок — не право, а его святая обязанность.
Князь подтянул повыше платок, закрывающий лицо. Киргиз, лежавший рядом, понял, разбойно улыбнувшись, сделал то же самое. Князь многозначительно показал на собственный карман — и киргиз, со своим сородичем на подстраховке — скользнул вперед.
Тонкое лассо — мгновенно сковало руки старика, он вскочил — но второй киргиз прыгнул, прижал его к земле. Набросил на голову грязный, душный мешок. На то, чтобы убрать препятствие с дороги — ушло меньше минуты…
Князь встал в полный рост и пошел к связанному старику. Жестом показал остальным — не вмешиваться. Все было отработано на полигоне в Туркестане — как мера против расшифровки.
— Развяжите его — сказал князь на арабском
Киргизы — арабский понимали плохо, как и местные диалекты, но они заранее отработали несколько жестов, означающих те или иные действия — ЖСС, жестово-символьная связь, только не уставными знаками. Но сейчас — старик ничего не видел, и князь показал киргизам, что надо снять мешок с головы старика.
Киргиз сорвал мешок. Второй — толкнул старика, и тот, перепуганный до предела, подумавший, что на него напали шайтаны — припал к земле, кланяясь явно важному господину. Он был не из его народа… но старик понимал, что это очень важный господин. Только у важных господ бывает такая хорошая обувь…
— Зауби, эфенди… — пролепетал он
Князь нахмурился, ударил старика ногой
— Разве ты не знаешь, как положено, приветствовать друг друга в исламе, ишачье отродье? Воистину ты — из тех, кто потерпит убыток!
Перепуганный старик понял, что этот господин, явно имеющий в жилах кровь англизи — из Адена. В Адене много таких — англизи были в Адене давно, и немало женщин — понесли от них. Но в то же время он — араб, и что хуже того — исламский экстремист. Таких было много как раз в Адене — традиционная, кланово-племенная структура страны отвергала полукровок, с кровью завоевателей в жилах. И только ислам говорил, что нет разницы между тем, кто имеет в жилах чистую кровь этих мест, или кровь англизи, значение имеет лишь то, насколько ревностно они верят в Аллаха, Великого и Хвалимого. А если же кто начнет говорить: «Я из такого то рода, и потому я лучше» — шариат говорил, что такой должен схватиться зубами за то место, откуда он вышел, то есть за член своего отца
[64]. Именно такие люди — и составляли костяк банд, рыскавшей по многострадальной земле южной оконечности аравийского полуострова подобно голодным леопардам и волкам. Старик понял, что неверный ответ или если он просто разозлит незнакомца — будет стоить ему жизни.
— Ва алейкум ас салам, эфенди… Воистину, старый Самир просто забыл, как положено приветствовать людей, но пусть меня простит в этом Аллах, ибо я очень стар и у меня часто мутится в голове…
— Воистину, ты слаб верой, ибо положено приветствовать друг друга словами: «ва ассалам алейкум, ва рахматулла, ва баракатуху», и тот, кто будет придумывать всякие бида’а, или говорить, что это неправильно — Аллах покарает его нашими руками. Что ты тут делаешь, несчастный?
— О господин, я всего лишь пасу овец, да будет Аллах свидетелем моим словам…
