— Посмотри, сколько весит цепь и сколько весит этот браслет.
Торговец пригладил бороду
— Ценность ювелирных изделий не в весе, маленький англиз…
— Да, но серебро я могу продать на вес, если захочу. А камни?
— Камни? Разве такую красоту продают на вес?
— Да, но дай за нее нормальную цену
Джеремайяа учил — не торопись назвать свою, гни до последнего, но не называй свою цену пока это возможно.
— Это и есть нормальная цена. Если у тебя есть деньги, я готов уступить ее за восемнадцать фунтов, маленький англиз
Столько стоила лошадь. И денег таких — у Роберта не было…
— Но разве она стоит столько?
— Скажи, сколько, по-твоему, она стоит…
Маленький англичанин презрительно скривил губы — хотя понял, что пропустил гол в свои ворота. Надо было гнуть дальше…
— Это? Не больше пары гиней
[113]
— О, Аллах! — возопил торговец, переходя в наступление — это же грабеж! Грабеж среди бела дня! Грабеж!
Но соседи — только посмеивались, да прятали улыбки в бороду. Здесь ненавидели англичан — но могли отдать должное одному — единственному англичанину.
— О, Аллах! Грабят!
— Что ты орешь как старый осел?!
— А как мне не орать, если за мой товар не дают и десятой части его цены?!
— Торгуй хорошим товаром и тебе дадут настоящую цену.
— Да, но два фунта…
— Две гинеи — поправил Роберт
— Две гинеи… — машинально повторил торговец, и тут же переспросил более заинтересованным голосом — а что такое гинея, маленький грабитель?
Надо сказать, что Роберт мог и соврать — теоретически мог бы. Ну не ходили гинеи в таком захолустье, и скажи он, что гинея стоит десять пенсов — и как проверишь? Но он знал, что лгать — это смертный грех.
— Двадцать один серебряный шиллинг
— И у тебя есть сорок два шиллинга?
— Неважно, что у меня есть. Так ты готов продать за сорок два шиллинга?
Торговец почмокал губами
— Нет. За сто.
Он только что сам уронил цену — того не зная.
— Это много.
— Но посмотри, какая работа…
— Пфе… — презрительно отозвался англичанин — очень грубая. Двадцать шиллингов
— Постой, ты же только что сказал — сорок два.
— Ты спросил, сколько стоят две гинеи. Я сказал.
К разговору — уже прислушивались. Даже не прислушивались — а откровенно слушали. И чем больше слушали — тем больше торговцу хотелось продать. Потому что если он не продал — это плохо о нем говорит как о торговце. А кто плохо торгует — тому купцы не дадут товар на продажу.
— И ты готов мне дать за товар — меньше гинеи.
— Если ты продаешь — я дам тебе гинею — невозмутимо ответил Роберт
Торговец снова пригладил бороду
— Если я так буду торговать, клянусь Аллахом, мне придется развестись со своей женой. Хорошо, восемьдесят шиллингов
— Тридцать.
Торговец покачал головой
— Посмотри, какие камни…
— Да, но оправа грубая. Не такая, какая достойна моей женщины
Уже собирались люди
— О, Аллах, семьдесят. Меньше не дам.
— Тридцать пять. И две пачки табака в придачу
— О, Аллах, зачем мне табак!? — возопил торговец
— Ты можешь продать его. И попробовать получить за него хорошую цену.
— Семьдесят. Семьдесят, меньше не дам. Хорошо, шестьдесят пять — уступил торговец
— Сорок пять. Последняя цена. Иначе я уйду.
— О, Аллах. Только не говори, что у тебя нет шестидесяти…
— Я же не смотрю в твои карманы…
Англичанин задумался. Джеремайа учил его — молчи. Молчи — и торговец сам додумает за тебя… Молчи!
— Итак, что ты решил, маленький англичанин
— Я думаю — надменно ответил он
— Может быть, у тебя и вовсе нет ни монеты?
В толпе возбужденно зашушукали
— Где ты видел англичанина без денег?
Теперь уже откровенно засмеялись — причем над торговцем, а не над англичанином.
— Итак, я дам тебе ровно пятьдесят шиллингов. И настоящий нож. Бакшиш
[114].
Торговец покачал головой
— Я не продам. Это слишком дешево. Не может быть, чтобы ты так дешево ценил свою женщину, маленький англиз
Роберт про себя сказал нехорошее слово — все начиналось заново. Здесь торг — мог идти часами, тем более — что денег у покупателей на самом деле немного, и многие — торгуются только из-за азарта, не собираясь покупать.
— У нас не принято покупать женщин. Нашим женщинам нет цены.
— Цена есть всему, маленький англиз. И всем… — философски ответил торговец
Роберт, решив дожимать на жадности — решительно выложил деньги и нож на прилавок. За спиной зашушукались.
— Бери, пока я не передумал. Твоя лавка не единственная.
Торговец скептически посмотрел на монеты
Этого мало за труд, который вложен в это украшение
Много ты труда в него вложил, жирный лодырь, много…
— Каждая вещь стоит столько, сколько за нее готовы дать. И ни монетой больше. Посмотри и спроси — кто-то даст за нее больше, чем я?
Роберт повернулся к стоящим за спиной людям — и тут же царапнулся взглядом с каким-то мужчиной, одним из тех, кто стоял у него за спиной. Он был одет как пастух — но без посоха в руке. И с большой переметной сумой через плечо.
А рядом с ним — стоял еще один, пониже ростом. И у него — было странное, словно угреватое лицо. Роберт еще знал, что так выглядит лицо, сожженное кислотой, а кислота — используется при производстве самодельной взрывчатки.
