Что касается ракет — то темп в гонке задавали русские и немцы. Немцы — первые придумали и поставили на вооружение крылатую ракету дальнего радиуса действия — но неуправляемую. Они же — разработали управляемую авиабомбу, управляемую визуально с помощью радиосигнала. А вот русские — благодаря наработкам Зворыкина по передаче телесигнала — вели разработки управляемого ракетного оружия, в том числе мобильного. Это береговую батарею — можно заткнуть главным калибром линкора или рейдом коммандос, подорвавшим пороховые погреба. Самолет, вооруженный управляемой ракетой — так не остановишь…
— Один вопрос. В конечном счете — я должен проникнуть в Аден или оставаться в горах?
Баскомб хмыкнул
— Отличный вопрос. Ответ на него — не знаю. В Адене вам делать нечего. У нас есть там агентурная сеть, при необходимости — ее координатор выйдет на вас. А такая необходимость, думаю, возникнет. Но если будет необходимость… скажем так, визит в Аден не исключен. И лучше будет, если вы воспользуетесь морем. Мы… сможем оказать вам поддержку.
Все побережье и Договорного Омана и Йемена и Юго-аравийской племенной федерации — представляло собой сплошную цепь рыбацких деревушек и маленьких портов, где зарабатывали то ли на рыбе, то ли на контрабанде. Грузооборот был таким, что проникнуть в Аден на дохлом рыбацком доу и уйти оттуда — было делом возможным.
— У нас там есть сеть?
— Есть, и весьма неплохая. Она опирается как раз таки на Наджран. Главный там ваш старый знакомый, Спарки Уилсон
Брюс скривился
— Мне показалось, вы знаете его.
— Предпочел бы не знать. Сколько у меня времени?
— Два — три дня. Рассчитывайте на долгую поездку…
Бизли, графство Суррей. Стрельбище Сентри — Рейндж
12 апреля 1949 г.
Вне всякого сомнения — отправляться в дальнюю дорогу с пустыми руками, тем более в такие места не следовало. И не было никаких сомнений в том, что не следовало отправляться в такое место, предварительно не узнав, что к чему…
Британская армия — не просто скопище традиций, некоторые из которых кажутся устаревшими и смешными. Это братство, нерушимое братство людей, служащих одному и тому же флагу, трону и стране. Это братство людей, которые не понаслышке знают и платят ту цену, которую положено платить за имперские амбиции. Это люди, которые оказываются перед лицом многотысячных орд дикарей с парой товарищей, револьверами и ружьями, кто дежурит на палубных бомбардировщиках КВВС, готовых взлететь в любую минуту, кто осушает болота и строит гарнизоны там, где нормальный человек выжить не может. Постоянное пребывание на грани, пред лицом опасности — сформировало особое братство, где своему — скажут все, что угодно, в том числе и то, что нельзя.
Из уличной кабины — сэр Роберт Брюс набрал один за другим несколько номеров. Последний абонент — сказал, где он может его найти завтра и выразил готовность поговорить.
До нужного места — сэр Роберт арендовал такси. Такси с тех пор, как он последний раз был в Лондоне — изменились, теперь их цвет с бордово-кирпичного сменился на черный, как в классических, конных еще кэбах. Машина, которую он взял, марки Наффилд Оксфорд — отличалась тем, что вместо пассажирского сидения впереди была открытая багажная площадка, на которой можно было пристегнуть чемодан или чемоданы. Тем не менее — сэр Роберт взял в салон объемистый мешок — и водитель, кэбмен, как и в старые времена в черном фраке и с высоким цилиндром на голове — понимающе кивнул. Кто ездил в такие места как Сентри Рейндж — оберегали такие мешки пуще глаза.
Сентри Рейндж — тоже изменилась. Деревянные навесы сменили новомодные, бетонные, холодные и пыльные, сидеть на которых было просто опасно. Появилась дистанция в тысяча ярдов — до этого ограничивались семьюстами. На стрельбище были гражданские — если раньше интерес гражданских ограничивался крупнокалиберным штуцером и грачиным ружьем — теперь все большее и большее количество подданных Ее Величества проявляло интерес к стрельбе на дальние дистанции…
Смотритель его не узнал — но это было и к лучшему. Арендовав свободную дистанцию на новомодные тысячу ярдов — он принялся раскладываться, подстелив для чистоты плед цветов клана Брюсов. С соседнего рубежа стреляли, он мельком видел винтовку, когда проходил мимо. Конечно же, Винчестер с тяжелым стволом образца 1924 года.
Его оружие было другим. В сущности — это была снайперская винтовка № 4Т основанная на конструкции пехотной винтовки Ли-Энфильд. Мастера из компании «Дэниэл Фрезер» — полностью разобрали ее и перебрали весь механизм, подгоняя его до идеального состояния, как это делается с дорогими штуцерами — собственно говоря, штуцерами они обычно и занимались. Вместо снайперского ствола — они поставили необычный, тяжелый спортивный ствол собственного изготовления, с нарезами, оптимизированными не под стандартный пехотный патрон, и не под снайперский, отличающийся от обычного пехотного только тем, что изготавливался на свежих матрицах — а под специальный патрон № 8, пулеметный, предназначенный для поражения целей на дальней дистанции и снаряженный предельно утяжеленной пулей. Ложе — так же было подготовлено мастерами Дэниэл Фрейзер, и в транспортном положении — приклад можно было снять как на некоторых спортивных винтовках, а потом — поставить заново. Некоторые североамериканские мастера и штучники из таких мест как Ферлах или Брно — делали винтовки, у которых снимался ствол с ложей вместе — но это были охотничьи винтовки, не снайперские. Прицел был тоже необычный — вместо армейского стандарта здесь стоял «Таргетскоуп» от Паркер-Хейла, сильно похожий на североамериканский Юнертл — но Юнертл восьмикратный — а этот девятикратный, в металлическом корпусе и с великолепными, сделанными на тех же станках, что и линзы для космических телескопов линзами. Прицел, в самый раз подходящий для армейского использования — хотя люди, действительно увлеченные стрельбой на дальние дистанции покупали шестнадцати и даже тридцатидвухкратные Юнертл…
На пледе цветов клана — сэр Роберт выложил винтовку, магазины, приспособления для чистки, небольшую подзорную трубу с делениями. Неспешно снарядил патронами магазин… он любил стрельбу, хотя на Багамах ограничивался стрельбой по чайкам из дробовикам, да из автоматов по дельфинам — местное развлечение. Правда, ему привелось участвовать в голубином турнире в Гвадалахаре, наверное, самом сильном в мире по составу стрелков — и там он добрался до одной тридцать второй…
Йемен…
Он помнил те места, в которых вырос… болота, бесплодная земля, нищие деревни. Люди, ничем не занятые кроме разбоя и преступного промысла. Он отдавал себе отчет, что является тому причиной: ислам. Страшная религия, религия, тянущая в кровавое мракобесие, взывающее к самым темным сторонам человеческой души. Была какая-то злая ирония в том, что африканские племена, которым не надо было заготавливать мясо на зиму, чтобы не умереть от голода, и строить хижины, чтобы не умереть от холода, которые могли снимать по три урожая в год на заболачиваемых разливами рек землях, охотиться на дичь — остались дикарями, в то время как они, белые люди — создали цивилизацию. Настоящую цивилизацию, где всех есть права, где покой людей обеспечивают броненосцы и пулеметы. Не последнюю роль в отсталости местных играл ислам — но самое страшное происходило там, где ислам встречался с первобытными верованиями. Такими, как доисламские верования в Договорном Омане или африканские культы в южном Судане. Безумный фанатизм, совмещенный с нерассуждающим культом и звериной жестокостью — поистине дьявольская смесь, и не приведи Господь кому услышать вскипающий первобытный рев озверевшей толпы.
