Он всегда помнил свою первую схватку. Он был за пределами базы, на берегу речки, чья вода была разукрашена всеми цветами радуги (туда сливались отходы с базы), и на это было очень интересно смотреть. Он уже собирался бежать обратно, когда какие-то местные пацаны окружили его.
Их было несколько. Босоногие (впрочем, и сам Роберт не слишком то нуждался в сандалиях) чернявые, одетые в то, что любой британский родитель счел бы ужасными лохмотьями — на самом деле такая одежда лучше, чем британская защищала от жары. Несмотря на то, что им всем — и Роберту, и тем, кто его окружил было по семь — восемь лет — настроены они были воинственно.
— Червяк! — прервал молчание один из местных пацанов, видимо, предводитель маленькой шайки — ты червяк.
Роберт нахмурился. Он еще не имел представление о чести — но инстинкт подсказывал ему, что терпеть такое нельзя.
— Червяк! Ты червяк! — повторил парнишка — вот увидишь, скоро мы растопчем вас! Растопчем!
У Роберта было оружие. Конечно не фамильный дирк — метательный кинжал с тяжелой рукояткой — но оружие вполне приличное. У матери — обломился кухонный нож у самой рукоятки, он подобрал обломок, затупил его часть и обмотал тряпками и кусками медной проволоки, которую подобрал на базе. Инстинкт подсказывал ему, что лучше быть вооруженным, чем безоружным.
Местные — несмотря на приличный опыт вооруженных схваток опыта кулачного боя почти не имели. Поэтому — для них было полной неожиданностью, когда маленький, бледнолицый чужак сбил с ног их главаря, навалился на него и приставил к горлу нож.
— Я не червяк — сказал он
Кое-как заточенное лезвие — давило на горло
— Не червяк… — повторил предводитель, стараясь не заплакать от унижения. Местные — воспринимали унижение очень остро. В отличие от британцев, которые, если их сшибли с ног, вставали и думали, как победить в следующей схватке.
— Не червяк — повторил Роберт, вставая
Когда он уходил — местные угрюмо смотрели ему в спину, но никто не посмел кинуть камень или кусок высохшей грязи.
Потом — была Центральная летная школа в Апавоне, приличная карьера в истребительном эскадроне. И нелепая и страшная катастрофа при посадке — он испытывал первый британский реактивный истребитель, еще очень несовершенный — и на собственных костях познал, что посадка поршневого и реактивного истребителя — совершенно разные вещи. Тогда — они много не знали, шли наугад. Думали, например, что перейти звуковой барьер невозможно, так как самолет развалится в воздухе от флаттера. Хотя находились смельчаки и на это…
Чего — чего, а смельчаков в авиации предостаточно, равно как аристократов. Небо трусов не любит…
Законченная карьера в авиации — знаменовала собой старт новой. Почти сразу после выхода из госпиталя, он сидел в Старом ковре
[67] и думал, что делать дальше — как к нему подсел некий мистер Баскомб из Министерства иностранных дел. МИД Великобритании — давно был крышей для всяческого рода разведывательных структур. В отличие от континентальных держав — в Британской империи официально не было разведслужбы вообще. Хотя она была, даже знали их шифры. MI — military intelligence, хотя службы были гражданские. Номер пять — контрразведка. Номер шесть — разведка. Номер девять — по делам колоний, предотвращение мятежей и враждебного проникновения…
Крайнее его назначение — было на Багамы. Местная станция, на вид довольно примитивная — там не было достаточно серьезной работы, народ там был вообще несерьезным. Как он потом узнал неофициально, не последним аргументов в пользу его назначения начальником станции на Багамах — стало то соображение, что в тропическом тепле хорошо сломанным костям и суставам. Короче говоря — его списывали из разведки, как до этого списали из авиации. Тем не менее — ему удалось раскрыть и сорвать очень серьезный заговор, правда о котором будет погребена в архивах лет, наверное, на сто. Теперь — он возвращался в Англию за новым назначением…
Времена тогда были простые — и сам Хитроу представлял собой совсем не то, во что он превратился в дальнейшем. Узкие бетонные полоски, перемежающиеся зелеными, аккуратно подстриженными газонами. Невысокий, тогда еще одноэтажный деревянный терминал для встречающих — провожающих. Кашляющий изношенным мотором маленький тягач с прицепом для почты, более похожим на крестьянскую телегу для сена. И антрацитно-черный Остин Принцесса, который закупали для британских правительственных гаражей вместо бесстыдно-дорогого Роллс-Ройса — кузов, похожий на заказной и мотор образца германского изобретателя Дизеля, который питался соляркой, оптом закупаемой для нужд Флота Его Величества
[68].
Просто замечательно…
Это, кстати, за ним…
Молчаливый водитель без таблички в руках — открыл перед ним дверь, и он нырнул в черноту салона. Несмотря на солнечный день — заказные кузова делали так, чтобы пассажирам был обеспечен уютный полумрак. Типично британская машина — фактически передвижной диван…
Машина тронулась…
— Заказная… — сразу определил Брюс, как и любой авиатор неравнодушный к технике
— Так точно… — отозвался его шеф, коммандер Королевского флота Николас Баскомб четвертый, неприметный и радушный коротышка, который если подсаживался за совершенно незнакомый столик в клубе — через десять минут начинало казаться, что ему тут самое место. Его нельзя было недооценивать, и нельзя было доверять. В министерстве иностранных дел — он занимал незначащую и мало кому чего говорящую должность «поверенного в делах»…
… четыре и ноль, заказной, ручной сборки — сказал Баскомб — я еще не сошел с ума, чтобы ездить на этом омерзительном тракторе…
Баскомб — как и многие другие в министерстве — происходил из влиятельного рода, не дворянского, но купеческого. Жалование ему, конечно, какое то было положено — но его можно было и не платить. Такие люди — играют в игру ради самой игры, и зарабатывают на информации, какую имеют. Конечно, не продавая ее врагу — а просто реализуя коммерческие возможности, которые подворачиваются. Сами — или с чьим-то партнерством…
Машина — вышла на шоссе, трясти сразу стало меньше. Справа — виднелись какие-то краны, шло строительство…
Баскомб включил переговорник.
— Сначала Уайтхолл, Барни. Потом клуб.
— Да, сэр…
В Уайтхолле — квартировало Министерство иностранных дел. Это был бывший королевский дворец…
— Вот так-так, а Роберт… — сказал Николас Баскомб, отпустив клавишу переговорника — не ожидали, не ожидали. Кто бы мог подумать…
— В тихом омуте черти водятся
— Проклятые троцкисты. И после этого — люди голосуют за лейбористов. Как жаль, что нельзя раскрыть им глаза.
