– У неё местное погоняло – Три Богатыря, – сказал я, присаживаясь.
Затем, неожиданно для самого себя, каким-то экономным жестом смел со стола деньги и сунул в задний карман. Поглядел украдкой, как на это отреагировали за столом. Иваныч вообще смотрел в другую сторону, а Гапон распаковывал коробку с коньяком. Я подумал, премиальные – подарок судьбы. Хоть частично отдам долг Мултановскому и уеду с чистой совестью.
– А при чём тут богатыри? – спросил Гапон, ставя бутылку на стол. – Её что, на три смычка пялили?
– Просто звать Алёна Ильинична Добрынина, – пояснил я. И добавил, вспомнив слова Никиты. – Но, по слухам, сосёт недурственно…
– Ну, вот! Надо, значит, в воспитательных целях полупить бабца в дёсны! А то что это такое – распугала мне дорогих гостей! А ещё и бухла нормального в баре не оказалось!
– Я и привёз… – Капустин плюхнулся на соседний стул.
– А поздно! Съебали москвичи обратно в столицу!
– Никто не съебал, Аркадий, – успокоил Дмитрий Ростиславович. – Они же сами сказали, что по делам отъехали. Вернутся.
– Ой, да мне насрать! – поморщился Гапон. – Ехай, дядя, на хуй глядя! Всё равно нудные, капец. То им вегетарианское подавай, то телячий хуй на воротник. Разливай коньячелло, Капустин!
Капустин подхватился:
– Только я ненадолго, Аркадий Зиновьевич, ладно? Меня Вика ждёт.
– Подождёт! – по-хозяйски распорядился Гапон. – Э-э! А себе хуле чаёк наливаешь?
– Так я ж за рулём! – Капустин с виновато-улыбчивым видом почему-то посмотрел на меня. – То-то у меня сегодня нос чесался!
– Если у мужчины чешется нос, – Гапон подмигнул сразу всем, – это к выпивке. Если левая рука – к деньгам, ну, а если чешется пизда, то дело плохо!..
– А-тях-тях! – залился Алёша. – Чешется!..
Остальные, включая Капустина, тоже засмеялись. Даже мне на секунду стало весело.
– Родился экспромт! – провозгласил Дмитрий Ростиславович. – Стих! Таких парней, как наш Аркадий!.. – по-актёрски покачал паузу. – Нет ни в Москве, и нет за МКАДом!
– Браво́! – рявкнул Гапон. – Зашибись поэзия! Солнце вышло из-за туч, я ебу свою жену!
– А-тях-тях! Ебу-у-у жену-у-у!..
– Ну вот опять ты всё обосрал, Аркаш! – загрустил Дмитрий Ростиславович. – А я, между прочим, старался!
– Ладно! – смилостивился Гапон. – Спасибо, дорогой! Я на самом деле очень тронут!
Я махом опрокинул в себя коньячные полстакана. Встретился взглядом с Гапоном.
– Капустин намекнул, ты уезжать собираешься…
Наступил момент, ради которого я сюда приехал, – разобраться и объясниться.
– Аркадий Зиновьевич, я договаривался прикрывать ваших агентов. А получилось, что поцапался с комбинатом. Это ж чистая подстава, разве нет?! Я ведь не хотел с ними ссориться и вас предупреждал…
– За рыбу гроши! Кому я минуту назад популярно объяснял, что Мултан пиздит, как дышит?! Повторяю, то был наш заказ, а они влезли внаглую!
– Даже если так, – согласился я. – Но я-то с комбинатом враждовать не подписывался. А теперь у меня с ними навсегда испорчены отношения.
– Ну, так и всё! – улыбнулся Гапон. – Сгорел сарай, гори и хата! Значит, терять уже нечего!
– А мне вот дали понять, что есть.
Иваныч, переглядываясь с Гапоном, сказал ехидно:
– Чёт я не понял, Володя, ты у нас бандит или зассал?
Гапон по-барски раскинулся на стуле:
– Володь, я ведь не Мултанчик. Это он сегодня взасос, а завтра нахуй. Я своими людьми не разбрасываюсь. У нас тоже кое-какой силовой ресурс, мы тебя в обиду, если чё, не дадим!
– Я понимаю, Аркадий Зиновьевич, но…
– Всё, что нас не убивает, делает крепкими инвалидами! – Гапон выразительно похлопал себя по ноге.
С дастархана коротенько тях-тяхнул Алёша, а Дмитрий Ростиславович сказал серьёзно и как-то трагично:
– Аркадий, уважаю тебя за это ещё больше!
– Был такой Гликман, если помните, – сказал я.
– Я тя умоляю! Володя! – Гапон закатил мясистые веки. – Это из другой еврейской оперы.
– Аркаш, Аркаш, – живо заинтересовался Иваныч. – А чё за кадр?
– Да крутился один, – с неохотой пояснил Гапон. – Не поделил каменный бизнес с местными бандосами. Ну, и намазали ему лоб зелёнкой. Это ж девяностые были…
– А-тях-тях! Зелёнкой!..
– А если вы считаете, что я вам задолжал, – мне хотелось быть до конца безупречным, – давайте я верну вам из аванса за вычетом четырёх выездов.
– Забудь! – великодушно отмахнулся Гапон. – Я копейки эти грёбаные не считаю. У меня к тебе новое встречное предложение. На миллион долларов… Зимбабве, хе-хе!
Он цапнул бутылку и плеснул мне полный стакан:
– Помнишь, я раньше говорил, что “Элизиум” получил статус специализированной службы по вопросам похоронного дела?
– Что вы теперь такой же комбинат.
– Именно! Только без кладбища на балансе. А щас оно будет! Сечёшь, о чём речь?
– Ну, да…
– Пиз-да! Услышал, что я сказал?! – Гапон выпрямился, как полководец в седле, и обвёл застолье победным взглядом. – У нас в самое ближайшее время появится своё кладбище в Загорске!
Капустин покивал мне, мол, всё так и есть.
– Значит, добазарились с Кудей? – уточнил я проницательно. – Типа снимает кладбища с баланса комбината? Только это у вас с Мултановским война начнётся.
– Не начнётся! – Гапон тряхнул головой, и на лоб ему свалилась вспотевшая прядь из прилизанного чуба. – Вообще нахуй Мултана! Расклад такой. Возле Загорска пара населённых пунктов. Племхоз и Платформа столохматый километр! Их присоединяют к Загорску, точнее, уже присоединили. Органы местного самоуправления, сельсоветы их ебучие, соответственно, за ненадобностью упраздняются. Теперь это просто новые районы Загорска, которые будут обустраивать. Но у них было своё местное кладбище, которое и передают на баланс “Элизиума”! Хоть и маленькое, а своё. И к Москве поближе чуток, если чё! Так что Мултан нам больше не указ. Ну, давай, до дна, ёпт!.. – и проследил, как я в четыре глотка осилил стакан.
– О! – одобрил Гапон. – Как говаривал Модест Мусоргский, талант не пропьёшь, зато клавесин – как нехуй делать!..
– Поздравляю, – сказал я тихим, перегоревшим от спирта голосом.
– Ты, по ходу, до сих пор не понял сути предложения. – Гапон хлопнул ладонями по столу, так что на чайнике звякнула крышка. – Мы со следующей недели управляющая компания на своём кладбище! И я тебя могу там, если чё, поставить старши́м!
– Бригадиром копарей? – от коньяка голова пошла кругом.
