— Что — плохое?
— Успокойся. Я уверена, ничего такого не произойдет.
С мамой разобрались. Но с нею задача была проста и понятна: сделать вид, что ничего не случилось, чтобы она не беспокоилась и отдыхала дальше.
Теперь нужно было решить, звонить или не звонить отцу. Тимур давно держал в руке трубку радиотелефона, но все медлил. Больше не к кому обращаться. Отец, конечно, скажет, что делать. К тому же он более хладнокровен, чем мама. И Витя Иловенский ему никто. Надо звонить. С другой стороны, он решит, что опасность может грозить и Тимуру, он и так уехал на взводе. Нет, звонить не надо.
И все же, почему похитили Витьку? А вдруг?.. Что там лепетал маме Кузя, чтобы отвлечь ее? Что Витька после стрижки и покраски стал очень похож на него, Тимура! Черт возьми, а если их просто перепутали? Если это все те же люди, которые точат зуб на фирму его отца? Тогда все понятно: они убили Покровского, покушались на маму и отца. Пока неудачно. Пока! Хотя, убийца Покровского вроде бы найден. И покушение на маму под вопросом. Но в отца-то стреляли, это точно! И если Витьку похитили вместо него, то что это значит? Значит, Витьки уже нет в живых?
Тимура прошиб холодный пот. Звонить!
Через полчаса он уже вытащил Кузю из дома. Время было уже позднее, десятый час, а нужно было добраться через весь город до дома отца, он приказал. Туда же приедет и Олег Грошев, начальник охраны компании. Отец велел все рассказать Грошеву и сидеть в доме до его приезда. Оставалась неделя. Даже больше. Неделю сидеть взаперти и ждать, когда охрана отца разыщет Витю. Разыщет ли? Нет, не разыщет.
А мама? Она будет звонить. И что? И приедет она не через неделю, а уже через пару дней. Тимур затормозил прямо перед подъездной дверью. Следом за ним с лестницы сбежал Кузя и с размаху ткнулся брату в спину. Они оба с грохотом вылетели на улицу.
На лавочке возле подъезда, опустив голову на руки, а руки оперев о колени, сидел Витька Иловенский.
— Он чего? Спит? — шепотом спросил Кузя, подходя к лавочке.
— Может, пьяный… — предположил Тимур и тронул Витьку за плечо.
Тот вдруг, как тряпичная кукла, повалился на бок, и парни едва успели его подхватить.
— Черт, Тимка, он живой?!
— А я знаю? Может, «скорую» вызвать? Витя, Витя, эй, ты меня слышишь?
Витя что-то промычал и открыл глаза. Взгляд был бессмысленным и пустым.
— Что это с ним?
— Наркотики, наверное, — пожал плечами Кузя. — Слушай, давай, я к бабушке сбегаю, она-то точно поможет.
Бабушка жила в том же дворе. Было видно, что у нее светится окно в кухне. Через пять минут она будет здесь. А еще через пятнадцать — обо всем будет знать мама.
— Нет, обойдемся без бабушки и без «скорой». Затащим его домой. Отоспится, придет в себя, и будем отпаивать чем-нибудь. Ты же тоже медик будущий, чему-нибудь вас научили? Давай.
— Чего — давай? Он вон какой здоровый. А я?
— А ты неблагодарная свинья! — отрезал Тимур. — Думаешь, Витьке было легко тебя на крышу зашвырнуть? Берись давай за ноги!
Они тащили беспомощного Витьку по лестнице, и Кузя, не переставая, стонал, что нет лифта и что они живут так высоко. Когда осталось только два пролета, в подъезд вошел их сосед и приятель Лешка и без лишних вопросов подхватил тяжелую ношу, отстранив вконец измотавшегося Кузю. Помог водрузить Иловенского на диван и убежал домой.
Всю ночь Кузя и Тимур просидели около Витьки. Сначала он лежал, как труп, совершенно без движения, и с остекленевшими глазами, устремленными в потолок. Сердце, правда, билось, и он дышал. Едва-едва, но дышал.
Потом его стало трясти. Парни совершенно перепугались и не раз порывались все же вызвать «скорую» или бабушку, трясло Витьку так, что он подпрыгивал на диване. Приходилось держать его изо всех сил, чтобы он не свалился на пол.
— Это, наверное, и есть ломка, да? — испуганно спрашивал Кузя.
— Откуда я знаю! Меня никогда не ломало.
Витька стал кричать. То ли от боли, то ли от страха, и Тимка старался заткнуть ему рот, чтобы не сбежались соседи. Наконец бедолага начал приходить в себя и попросил пить, но едва проглотил пару глотков воды, как его вырвало, и рвало, почти не переставая, больше часа. Казалось, из него уже вылетело все, и должна была остаться только пустая человеческая оболочка, повисшая на костях. Но у Иловенского всего лишь почернели подглазины и запали щеки. Он побледнел, и пульс был частым-частым, но едва слышным.
Они все измучались: и больной, и бегавшие вокруг него с тазиками и тряпками Кузя и Тимка. Когда Вите к утру стало легче, и он задремал, братья тоже повалились куда попало и заснули, Тимур — в кресле, а Кузя — прямо сидя на полу, откинув голову на край дивана.
Тимур проснулся, услышав, что его зовут.
— Тима, Тима… — хриплым шепотом повторял Витя.
Кузя, видно, тоже услышал, сполз на ковер и, свернувшись на нем калачиком, снова уснул.
— Ты как? — спросил Тимур Иловенского.
— Вроде ничего. Голова кружится, и пить хочется.
— Не тошнит?
— Нет, не тошнит.
— Сейчас попить тебе принесу.
— Погоди, — остановил его Витя. — Мне сказать тебе надо, а то забуду… Что-то со мной случилось такое, странное. Я проснулся, сначала все помнил, все тебе рассказать хотел. А сейчас уже почти все забыл. Почти все.
— Что, Витя? Что с тобой сделали? Слушай, может, у тебя сотрясение мозга? Черт, надо было все же врача вызвать, а мы, идиоты…
— Нет, меня не били. Меня какой-то дрянью напоили. Нос зажали и влили. Я все соображал, но был — как робот. Делал все, что приказывали. Во! Наверное, так в порнухе людей снимают.
— Тебя снимали в порнухе? — чуть не заорал Тимка.
— Тихо ты, — зашипел на него Витька. — Нет. Я такого не помню. Нет, точно не снимали. Мне дали какие-то бумаги и заставляли их подписывать. И все говорили: отцу расскажешь — убьем, папаша твой — сволочь, всех хотел провести… В общем, всякие гадости, и все про отца.
— Значит, тебя все-таки похитили из-за отца. Но от тебя-то они что хотели?
— Тима! Как ты не понимаешь? У меня же нет отца. Он погиб давным-давно. У меня же только дядя.
— Может, похитители не знали, что он дядя.
— Они не знали, что это я. Они думали, что это ты.
Господи, так значит, точно: перепутали!
— С чего ты решил?
— Там, в бумагах, стояло твое имя. Твое. Там и подписи есть почти везде. Только в нескольких местах нет, пустые строчки, и рядом имя твое напечатано. Мне велели там подписывать. Я и подписал.
— Но они же видели, что подпись не похожа!
— Похожа. Они мне сказали: смотри, как здесь расписывался, чтоб подписи точно такие были. Не дай бог, будет разница — конец тебе сразу.
