Зазвучала музыка, и ведущий стал приглашать героев дня — мастеров-парикмахеров, цветисто титулуя лауреатов, победителей, призеров… Каждый из выходивших под аплодисменты участников шоу усаживал свою модель в кресло и укутывал легким пеньюаром. Витьку, тринадцатого, усадила в кресло последним высокая худая дама в стильных очках, обладательница Гран-при. Как фокусник, извлекла из воздуха ножницы, пару раз звонко щелкнула ими и…
Витька гадал: она уже отрезала ему уши или вот-вот отрежет? Осталась ли у него хоть одна волосинка или уже ни одной нет? Он все косился, пытаясь увидеть Тимку, вдруг он спасет или хоть как-то поможет. Хотя, как он поможет? Его, наверное, так же мучают. Мастерица, издевавшаяся над Витькой, жестко разворачивала его голову и глазеть по сторонам не давала.
Вокруг подиума двигалась толпа зрителей. Передние ряды — справа налево, задние — слева направо. Ряды перемешивались и меняли направление движения. Витя понял: если он сейчас не закроет глаза, то голова закружится, и он грохнется в обморок прямо в зрительское море. И он глаза закрыл. Не открыл даже, когда завоняло не то ацетоном, не то растворителем, и на его голову стали намазывать что-то теплое и щипучее. Наконец его оставили в покое, и он, несмотря на музыку и гул голосов, задремал.
Неожиданно кто-то схватил Витьку за шиворот, за пеньюар и потащил куда-то. Спросонья он даже попытался вырваться, но потом все вспомнил и смирился. Его мучительница стащила его с подиума. Неужели все кончилось, обрадовался он, но не тут-то было! Его сунули головой под маленький душ: смывать краску. Он видел эту краску, стекавшую в раковину, и его охватил ужас. Она была фиолетовая! Неужели у него будут фиолетовые волосы?!
Ему стало так дурно, что он совсем плохо соображал, когда его тащили назад и усаживали в кресло. Снова стригли. Разве что-то еще осталось? Потом сушили оглушительным феном и тянули волосы щеткой. Хотели выдрать то, что не выстригли? Потом брызгали чем-то из баллончика.
Но все имеет свой конец. Прошло и это. Шоу подходило к концу, осталось финальное дефиле. Дама в стильных очках сняла с Витьки пеньюар, наклонилась к его лицу, ухватила за подбородок и повертела его голову из стороны в сторону. Улыбнулась ему белозубой улыбкой, наверное, осталась довольна. Потом откуда-то опять выхватила ножницы и щелкнула всего один раз. Неужели все-таки ухо, испугался Витька и потянулся к щеке. Тут же получил по руке.
Каждый мастер вел свою модель за руку под аплодисменты зала. Отовсюду сверкали вспышки фотоаппаратов, что-то эмоционально комментировал ведущий. Как ни старался Витька Иловенский разглядеть Тимура, не смог его найти. Странно, может, в последний момент его сняли с конкурса? Наконец их сфотографировали всех вместе и отпустили обратно в гардеробную.
— Витя, ты? — окликнул его Тимур.
Витька обернулся. Разве это Тимур? Похож вроде… Нет, не похож. Кто бы мог подумать, что прическа так меняет человека! У Каримова были светло-русые с рыжиной волосы. Местами — с ярко-красными перьями. Они торчали во все стороны, а впереди были зачесаны к лицу. На макушке красовалось что-то похожее на верхушку от ананаса.
— Офонареть… — выдал Витя.
— Да? Ты на себя посмотри, — Тимур взял его за плечи и развернул к зеркалу.
— Ма-ама дорогая! — охнул парень. — А как же дальше-то жить, а?
— Ну прежде чем жить дальше, я удавлю Кузьку. Ему-то что? Он со своей тушки краски смоет — и все. А нам как домой идти?
Витя все еще обиженно хлопал глазами, разглядывая свои иссиня-черные волосы. Их стало как будто больше, и они казались даже длиннее, чем были. Надо же, стригла-стригла… Может, она их расческой так вытянула? Волосы торчали, как и у Тимки, но образовывали какой-то замысловатый рисунок, кажется, решетку из черных и чуть позолоченных прядей.
— Чего? Обалдели? — спросила их девчонка, которой на голове возвели настоящий собор и даже с куполом. — У вас тут лак цветной. Идите вон в душевую, головы-то помойте. Лучше будет.
— Будет? — недоверчиво спросил Тимур.
— Сто пудов, — заверила она, выдула из жвачки здоровенный пузырь, лопнула его и втянула в рот. — Или вам так больше нравится?
Парни кинулись в душевую.
Стало лучше. Определенно. Стрижки у обоих оказались довольно сносными, да что там — замечательными! Без диких укладок волосы лежали красиво и стильно. Но цвет!.. Смуглый, но светловолосый Тимур смотрелся странно и чувствовал себя очень неуютно. Витька повертелся перед зеркалом и махнул рукой.
— Плевать, так поживу. У тебя раньше такого вот цвета волосы были, как у меня сейчас. Смотри и вспоминай.
— Черта с два!
Тимур уже набрал номер на мобильном.
— Бабуля, ты волосы красить умеешь? Да? Слушай, я сейчас к тебе приеду. Как — кого красить? Меня! Да, опять Кузька…
— Тима, — попросил Витя, — а можно я в книжный магазин схожу? Я видел по дороге сюда, большой такой. А домой сам доберусь, можно?
— А ты не заблудишься?
— Нет, я все помню.
— Ладно, звони, если что, — согласился Тимур.
Они вышли из здания, и Тимур заторопился на остановку, а Витя свернул направо и направился к большому книжному супермаркету.
— Витя, а Вить! — тихонько окликнул его Кузя. Он выглядывал из-за угла и жался к стене.
— Ну?
— Злишься, да? — заискивающим голосом спросил Ярочкин.
— Да я-то ничего. Вот Тимур, и правда, злой. К бабушке поехал. Перекрашиваться.
— Елки-палки, он меня повесит!
— Предупреждать надо было. Ты же утром сказал: ничего страшного, только причешут и налачат. А если бы эта тетка меня в зеленый цвет выкрасила?
— Не, в зеленый сейчас уже не модно…
— И на том спасибо! Я в книжный магазин. Пойдешь?
Кузя обрадовался и согласился.
Целый час они бродили среди полок, разглядывали яркие переплеты, листали книги. Витьке нравилось фэнтези, особенно американских авторов, Кузя предпочитал отечественных и еще — всякие ужасы. Набрали целый пакет.
Потом пошли в кино. Кузя тянул время и возвращаться домой не торопился.
— Есть хочется, — пожаловался Витя.
— Мы почти все деньги потратили. Придется домой идти.
— У меня есть еще немного. Есть тут где-нибудь поблизости не очень дорогая забегаловка?
— Есть! — оживился Кузя. — «Макдоналдс»! Пойдет?
— Где?
— Вот через эти дворы. Тут совсем близко.
Они свернули под узкую арку, беседуя и по-детски дурачась на ходу, углубились в темный двор каких-то мрачных домов, в ветхую изнанку нарядного города. Им совершенно не было никакого дела до машины, которая вползла туда за ними следом.
— Вот здесь есть проход между домом и забором, там улица Свободы и… опа! А где же проход?
