– Как бы ты хотела жить? – спросил Рэсэн.
– Так бы и хотела. Просто вот так бы и хотела, – сказала Миса с закрытыми глазами, с лицом, обращенным к небу.
Мито вернулась на рассвете. Мотор машины, карабкавшейся по заснеженной дороге, звучал надрывно. Фары мазнули светом по окну и погасли, однако Мито в дом все не входила. Рэсэн выбрался из постели и выглянул в окно. Мито сидела в машине скорчившись, руки на руле, плечи вздрагивают. Только через полчаса она вылезла из машины и вошла в дом. Рэсэн притворился спящим. Он слышал, как на кухне открылся и закрылся холодильник, как Мито с шумом опустилась на пол. После этого долго было тихо. Минут двадцать Рэсэн смотрел в темноте на потолок, затем встал и вышел на кухню. Включил свет и увидел Мито. Сжавшись, она сидела у холодильника и плакала. Ничего не говоря, он открыл холодильник, достал графин с водой. Налил стакан и протянул Мито. Она взяла стакан.
– Оказывается, и такие крепкие бабы, как ты, плачут, – сказал Рэсэн.
Мито криво улыбнулась и глотнула воды. Рэсэн сел на табуретку. Мито вытерла рукавом слезы.
– Не хочешь спросить, почему плачет крепкая баба? – Прозвучало шутливо, хотя в глазах у Мито еще стояли слезы.
– Не хочу. Причин, почему женщины плачут, не меньше, чем звезд на небе.
Мито кивнула, словно соглашаясь.
– Если я сделаю так, что ты останешься в живых, позаботишься о Мисе? Лет пять? Хотя бы три?
Во взгляде Мито была печаль. Рэсэн дернул головой, показывая, что не понимает, о чем она.
– Я на такое не рассчитываю, но всякое может случиться, – сказала Мито.
– А что будет с тобой?
– Возможно, я не выживу.
– Почему ты умрешь, а я останусь в живых? Из-за этой твоей идиотской теории о чудовище внутри тебя? Своей смертью ты мир не изменишь. Так что уж лучше выживи. В одиночку спасти мир и в одиночку умереть. Есть ли шутка глупее? Ты что, Иисус?
– Я сегодня убила женщину. Сделала инъекцию. Она была прикована к постели с восьми лет. Она не совершила никаких преступлений, была абсолютно беспомощна. Однако я убила ее. Сделала инъекцию, – повторила Мито; язык у нее заплетался, как у пьяной.
– Кто она?
– Дочь Парикмахера.
Рэсэн встал. Кажется, на какой-то из полок он видел сигареты. Он перебрал пустые банки из-под кофе, Мито достала из кармана пачку и протянула Рэсэну. Он взял сигареты, закурил. Это была его первая сигарета за месяц, после второй затяжки закружилась голова.
– Почему дочь Парикмахера?
– Потому что это из-за нее он выбрал эту работу, Хан тут ни при чем.
Внезапно заныл левый глаз. Рэсэн яростно потер его. Справедливость, вера… Он когда-нибудь убивал человека, руководствуясь ими? Нет, никогда. Он не верил в такие вещи. Он убивал, потому что ему приказывали. Человек попадал в смертельный список, а он – киллер. Но почему убивает Мито? Его ужаснула мысль, что можно убивать людей из-за убеждений. Если вдуматься, то именно на этом стоит мир планировщиков. Сделав еще одну затяжку, Рэсэн сказал:
– Говорят, что люди скрывают истинные мотивы своих действий даже от самих себя, поэтому вынуждены придумывать ложные мотивы, чтобы поддерживать самообман. Ты не знаешь, в чем твой истинный мотив. Если честно, сейчас ты вряд ли осознаешь, что делаешь. Думаю, ты ничем не отличаешься от нас. Ты такая же, как Парикмахер. Как Хан. Такая же, как все планировщики этого мира. Поэтому и тот мир, в который ты собираешься преобразовать нынешний, будет в точности таким же, как нынешний. Неважно, какого цвета кошка, белого или черного, – ведут они себя одинаково.
Рэсэн встал. Затушил сигарету в раковине, где оставалась вода, окурок бросил в мусорное ведро. Мито продолжала сидеть на полу, раскинув ноги, лицо ее было маской опустошенности.
– Думаю, книгу Хана я сумею раздобыть. С дневником Енота будет сложнее. Это все, что я могу сделать для тебя, – сказал Рэсэн, глядя в затылок Мито.
Во второй половине следующего дня Рэсэн собрался. Миса достала из шкафа зимнюю одежду, положила ему в сумку. Вещи ее покойного отца. Почти вся одежда оказалась Рэсэну великовата.
– Высокий у вас был отец.
– Он и ростом удался, и лицом вышел, – улыбнулась Миса.
– Я довезу тебя до автовокзала, – сказала Мито.
Явный намек, что ей нужно поговорить с Рэсэном наедине.
– Не надо, – отказался Рэсэн. – Хочу прогуляться один.
Мито, поймав взгляд Мисы, протянула ему конверт. Он взял его. Внутри, наверное, информация о местонахождении тайника Хана, о том, когда там бывает юрист, о том, как выглядит нужная книга, о системе безопасности. Рэсэн положил конверт в сумку.
– Прошу, сделай быстро, – сказала Мито.
– Тянуть не буду, – пообещал Рэсэн.
Он улыбнулся Мисе. Лицо у девушки было грустное. Рэсэн потрепал ее по плечу, повернулся и медленно пошел вниз по дороге, увязая в хлюпающем снегу. Миса махала вслед маленькой ладошкой.
Хранилище своих секретов Хан устроил в обычном жилом комплексе. Тайник находился в заурядном двухэтажном доме, что стоял впритык к соседнему зданию, их крыши почти соприкасались. Перед домом имелся ухоженный садик. В такой дом полагается возвращаться добропорядочному главе семьи, с тортом на день рождения дочурок-близняшек. Следуя инструкциям Мито, Рэсэн забрался на крышу соседнего дома и оттуда перелез на плоскую крышу здания, принадлежащего Хану. В бойлерной имелось вентиляционное окошко размером тридцать сантиметров на тридцать. Рэсэн потряс его. Рама была алюминиевая, из тех, что можно, слегка согнув, вынуть, не повредив стекла. “И это называется планом?” – усмехнулся Рэсэн.
Юрист Хана еще не пришел. Рэсэн взглянул на часы. Восемь. Он сел на крыше у бака с водой, вынул из кобуры русский пистолет, осмотрел его в свете уличного фонаря. Выкрутил глушитель, снова навернул, вынул магазин, отвел затвор, зарядил и произвел холостой выстрел. Удовлетворенно кивнул. Ему нравился этот пистолет по одной лишь причине: очень тихий. Он стрелял настолько бесшумно, что шутили, будто не для пистолета создали глушитель, а, напротив, для глушителя создали пистолет. Когда же он в последний раз стрелял из пистолета? Прошло уже несколько лет. В тех случаях, когда можно подойти вплотную к объекту, профессиональные киллеры предпочитают воспользоваться ножом. После выстрела остается много следов – пули, гильзы. Но сейчас, подумал Рэсэн, это не имеет значения.
Он полез было в карман за сигаретами, но заколебался. Все же сунул сигарету в рот и закурил. Проворчал: “Это тоже не имеет значения”. Он выкурил сигарету до половины, когда завибрировал телефон. Мито.
– Юрист вышел из офиса. Прибудет через двадцать минут.
– Смотри не вздумай фокусничать там, следить за ним, например. Прямиком езжай сюда и жди.
– Когда завладеешь книгой, скажешь юристу, что цена выкупа семьсот пятьдесят миллионов. Тогда Хан ничего не заподозрит.
