Когда он открыл глаза, то увидел Мито. Неизвестно, сколько времени она так простояла у его кровати с отрешенным видом. Лицо ее было грустным.
– Который час? – спросил Рэсэн.
– Три часа утра.
– А почему ты здесь стоишь?
– Хочу сказать тебе кое-что. У меня есть план.
– Мне не нужен твой план, мне нужны пушка и нож.
– Не мели чепухи. Ты не малолетка. Сейчас не время выеживаться.
– А если в дом ворвутся киллеры, чем прикажешь драться – кастрюлей и сковородкой?
– До президентских выборов двадцать дней. Хану сейчас не до нас. Да и по правде сказать, нет причин, чтобы он заморачивался на наш счет. Мы должны ударить по Хану первыми, до того, как он ударит по нам.
– В чем состоит твой план?
– Поможешь? – серьезно спросила Мито.
– Хм, гарантировать не могу.
Мито некоторое время стояла молча, пристально глядя на Рэсэна. Затем снова заговорила:
– У меня есть бумаги Кан Чигёна. Подробные разработки по убийству людей, которые умерли за двадцать последних лет и о смерти которых никто не сказал ни слова. А в сейфе Хана лежит книга учета. В этой книге прописаны сделки с политиками, бизнесменами, Библиотекой, брокерами, киллерами. Кроме того, Хан заключил много сделок на убийства в связи с этими выборами. Думаю, в том же сейфе хранится и книга с деталями этих сделок. А еще книга учета есть у Енота.
– Книга?
– Книга, в которой подробно описаны все важнейшие убийства в истории Республики Корея за последние девяносто лет. Убийства в первые пятьдесят лет описали другие библиотекари, предшественники Енота, а убийства, случившиеся в последние сорок лет, описал он.
– Енот вел дневник?! Да откуда ты можешь знать о дневнике, если о нем не знаю я, проживший в библиотеке двадцать семь лет!
Мито бросила взгляд в сторону комнаты, где спала косоглазая.
– Дневник существует. Мне даже известно, где он.
– Ты хочешь сказать, что где-то в библиотеке среди двухсот тысяч томов открыто лежит книга, которая может перевернуть с ног на голову историю Кореи?! Где же она? Рядом с “Преступлением и наказанием”? А! Нет. Рядом с “Японским бейсболом: элегантным и сентиментальным”!
[14] – насмешливо объявил Рэсэн.
– Под кабинетом Енота, – уверенно сказала Мито.
– В подвале?
Мито кивнула.
– Это толстая книга в переплете из ягнячьей кожи. Выглядит как Библия. Если увидишь, узнаешь.
– Как она отыскала ее?
– Так ведь мужики вроде Старого Енота считают всех женщин дурами. А какую-то косоглазую и подавно.
Рэсэн, не удержавшись, фыркнул. Косоглазая, и вправду вечно казавшаяся дурочкой, обвела вокруг пальца самого Старого Енота! Рэсэну захотелось увидеть выражение лица Енота в тот момент, когда он узнает об этом.
Мито продолжала:
– Хан хранит книгу не у себя в конторе, а в сейфе в другом безопасном месте. Только два человека имеют доступ к сейфу. Сам Хан и его юрист. Хан шантажу не поддастся, а его юрист вполне может. У него две симпатичные дочки, к тому же он трусливый тип. Если его пару раз ткнуть ножом, то, уверена, с ним можно будет договориться. К подвалу библиотеки доступ имеют тоже двое. Енот и ты. Мне нужны обе книги. Так что если принесешь мне учетные книги Енота и Хана, на этом твое участие закончится. До конца дело доведу я. Если в наших руках окажутся все три источника информации, мы получим мощное оружие.
– Думаешь, это возможно? Предположим, мы раздобудем материалы. Но тогда на тебя объявят охоту все киллеры Кореи. И не только они. Правительство, армия, полиция, прокуратура – все захотят убить тебя. В этой стране среди тех, кто имеет отношение к власти, нет ни одного человека, не связанного с планировщиками.
– Ты забыл про выборы, которые похожи на грандиозный праздник? На праздник, куда стекаются амбиции, алчность, тщеславие? И вся страна наблюдает за этим праздником пустозвонства. Лучшее время, чтобы устроить взрыв. Да все только и ждут, чтобы что-то взорвалось. И у меня есть план. Ну как, поможешь?
Рэсэн помолчал.
– Если тебе удастся выполнить задуманное, то все, кого я знаю, умрут. Я тоже умру. Но планировщики, что вертят нами точно марионетками, выживут. В этом я не сомневаюсь.
Мито улыбнулась.
– Может, так, а может, нет. Ведь битва еще не произошла. По крайней мере, не умрем трусливыми полярными медведями.
На следующий день выпал первый снег. Миса во все глаза смотрела на заснеженный лес, завороженная волшебной картиной. У Рэсэна же почему-то укрытый снегом лес вызвал ощущение изолированности. Будто они находятся слишком далеко от всего мира и потому пребывают в еще большей опасности. Рэсэн подбросил в печку угля и подлил воды в чайник на плите. Хотя ребро и побаливало, он уже вполне управлял своим телом. Косоглазой и Мито не было. Ну и хорошо, подумал Рэсэн, иначе бы эта троица весь день трещала не замолкая.
– Когда выпадает снег, мир становится прекрасным, правда? – сказала Миса, глядя в окно.
– Прекрасным, говоришь? – пробормотал Рэсэн. – Разве мир становится прекраснее от того, что его грязь скрыл слой снега?
– Почему вы всё воспринимаете негативно? Я говорю просто о мире, в котором выпал снег, – сказала Миса и улыбнулась.
Рэсэн фыркнул.
– Ну да. Конечно. Это просто мир, в котором выпал снег.
– Как хочется на улицу! – воскликнула Миса и потянулась, сцепив руки.
Рэсэн надел шапку и вышел из дома. Двор и дорожка исчезли под толстым слоем снега. Рэсэн взял метлу из ветвей леспедецы и принялся чистить дорожку. Падавшие на лицо и тут же таявшие снежинки приятно холодили кожу. В детстве ему приходилось подметать двор библиотеки, сметая цвет вишни. Тогда метла была выше него. Он подметал, подметал, а когда оборачивался, видел позади равномерный слой из мертвых цветов. Эта тщетность, смысла которой ему было не постичь, страшила его, и он снова принимался за работу и все сметал, сметал цвет вишни.
Очистив от снега выезд со двора на автомобильную дорогу, Рэсэн вернулся домой. Взял одеяло, подошел к Мисе, набросил ей на плечи.
– Надень шапку, – велел он. – Без шапки никакой улицы.
Миса послушалась. Рэсэн пересадил девушку в коляску и вывез из дома. Колеса не очень хорошо катились по снегу.
Миса спросила:
– Не тяжело?
Рэсэн ответил:
– Нет.
Всякий раз, когда коляска подпрыгивала, наехав на камень или корень, Миса звонко хохотала. Раскинув руки, она ловила снежинки ладонями. Затем закрыла глаза, запрокинула голову, подставляя лицо падающему снегу.
