Предложение было неожиданным, и, возможно, в нем даже содержалось рациональное зерно, однако ввязывать Аню во все это?
– Пожалуйста! – проговорила девушка.
– Брось, это дело не для тебя! – сказал я.
– Понимаю, все понимаю! Но я должна! Честное слово, Валера, я тебе обещаю, что не буду подвергать себя опасности и вообще рисковать, но я просто… обязана… попытаться!
Мне вспомнилась задвинутая в глубь шкафа фотография.
– Если вы арестуете его без меня, я увижу его только в зале суда. И то не факт. А мне необходимо понять, что… с ним случилось. Ведь я действительно любила его!
– Ладно, только держись подальше, – решился я, сам толком не зная, от чего должна держаться Аня подальше.
– Хорошо, обещаю! – воскликнула она почти радостно.
– Только нам некогда за тобой заезжать.
– Я сама могу приехать, мне машину уже вернули, – проговорила Аня с готовностью. – Скажи только куда.
– Встретимся в Чудово. Если опоздаешь, извини.
Пауза.
– Ладно, я выезжаю.
– Давай.
Я повесил трубку и взглянул на Димитрова. Взгляд у него был скептический.
– Знаю, – сказал я, убирая телефон. – Но она действительно может помочь. Если бы Барыкин был один, тогда другое дело, но у него почти наверняка будет заложник. Вернее, заложница.
– Может, мы успеем перехватить Языкову.
Я не ответил, потому что мы оба понимали: будет чудом, если мы успеем на поезд хотя бы в Бологое.
До сих пор ему удавалось обставить нас, и даже сейчас он лидировал. Но если он увидит Аню… эффект неожиданности может дать нам шанс.
Мы расселись по машинам, и я включил навигатор, потому что не знал дороги. Хоть бы не было пробок!
Мы добрались до Чудово, как и можно было ожидать, с опозданием. Поезд ушел за десять минут до нас.
Я увидел Аню возле ее «Ниссана» и притормозил.
– Давай за нами! – крикнул я, опустив стекло.
– Поезд ушел, – отозвалась она, заметив меня.
– Знаю. Поехали!
Я нажал на газ, заметив в зеркало, как девушка садится в автомобиль. Теперь мы ехали на трех машинах, правда, в последней была только учительница танцев. И все же я надеялся, что она может оказаться полезна. В самом крайнем случае, разумеется.
Бологое мы тоже пролетели, хотя нам и удалось сократить разрыв с поездом до пяти минут. Зато теперь шоссе было свободнее, и можно было гнать во весь опор. Мы неслись по трассе, высматривая впереди состав, но пока что его видно не было.
Наконец Димитров воскликнул:
– Валера, я вижу его! Минуты две, и догоним!
Он ошибся совсем немного: нам понадобилось пять минут, чтобы настигнуть поезд, и еще столько же, чтобы добраться до станции Волхово раньше его. Когда состав остановился, мы стояли на платформе, разбившись на группы по два-три человека и смешавшись с другими пассажирами. На станции ни Барыкина, ни Языковой не было, из чего я сделал вывод, что они сели раньше – либо в Чудово, либо в Бологое.
Мы с Димитровым и Аней были вместе.
Нам достался второй вагон, остальные сотрудники распределились по всей длине поезда. Связь мы поддерживали с помощью мобильных телефонов, потому что рация сразу бросилась бы в глаза, а по сотовым люди говорят постоянно, и ничего подозрительного в этом нет. Тем более если человек садится в поезд: он может позвонить родным, друзьям и сообщить, что все в порядке, что он не опоздал и так далее.
Через несколько минут позвонил один из оперов, чтобы сказать, что Языкову засекли в четвертом вагоне, в купе, где едут еще три пассажира: пожилая дама с мужем и молодой человек.
– Это Наумов? – спросил я.
– Судя по описанию, нет.
– Все равно его надо проверить. Мы сейчас придем, следите, чтобы Языкова никуда не делась.
Мы с Димитровым и Аней поспешили в четвертый вагон.
– Приготовь оружие, – посоветовал лейтенант, доставая свой «Макаров».
– Ты собираешься стрелять в купе, где едут четыре человека? – отозвался я.
Мы перешли в третий, затем – в четвертый вагон. Там нас ждали два оперативника из Питера и три товарища Димитрова из Пушкинского отдела.
– Женщина села на поезд в Бологое, – доложил один из питерских.
– А парень, с которым она едет?
– Похоже, они не вместе.
– Может, притворяются, – предположил Димитров.
Опер кивнул:
– Не исключено.
– Но на подозреваемого этот пассажир не похож?
– Нет. Лицо совершенно другое.
Я взглянул на Димитрова.
– Надо бы убедиться.
– Давайте я, – предложила вдруг Аня. – Загляну в купе, да и все дела. Языкова меня не знает.
– А если этот парень все-таки Наумов?
– Загримировался, думаешь? – В голосе девушки звучало сомнение.
– Это было бы разумно, – заметил я. – Он ведь понимает, что его ищут.
– Надо рискнуть.
– Пусть посмотрит, – сказал Димитров. – Если это Наумов, ее появление отвлечет его, она даст нам сигнал, и мы его возьмем.
– Какой сигнал? – тут же заинтересовалась Аня.
– Ну, например, скажешь: «О, приветик!» И мы будем знать, что Наумов в купе.
– А если это не он?
– Тогда скажи «Прошу прощения, я ошиблась».
– Ладно. – Аня решительно кивнула. – Я пошла!
– Подожди, – остановил я ее. Идея запустить девушку в купе, пусть даже ненадолго, не приводила меня в восторг. – Если это Наумов и если он себя обнаружит, ни в коем случае не входи в купе.
– Обнаружит – то есть признается, что это он? – уточнила Аня.
– Вот именно. Он может пригласить тебя войти.
– И что мне делать?
– Скажи, что… – Я задумался.
– Тебе надо взять в коридоре вещи, – подсказал Димитров. – Наумов наверняка захочет тебе помочь и выйдет сюда. Так даже удобнее. Меньше риска для пассажиров.
– Думаешь, он оставит Языкову без присмотра? – спросил я.
– Она от него никуда уже не денется.
– Аня, – я обратился к девушке, – я уверен, что Наумов либо сядет в поезд позже, либо едет в другом вагоне, и мы его просто не вычислили, так что…
– Все будет нормально, – прервала она меня, берясь за ручку двери. – Я пошла.
Она решительно отодвинула дверь и встала в проеме. Последовала непродолжительная паузу, в течение которой я представлял, как взгляды всех пассажиров обратились на Аню.
