– Еще неизвестно, где Храброва убили. Возможно, он встретился со своим убийцей в спортзале, или преступник привез его туда еще живым.
– Прямо в школе! – Аня покачала головой. Кажется, эта мысль ужасала ее больше всего. – Как же мои занятия? Их придется отменить?
– Думаю, так будет лучше.
– Надо обзвонить родителей. – Она погрузилась в свои думы.
Мы расстались в фойе школы: Аня пошла разбираться с сорвавшимися занятиями в канцелярию, где был стационарный телефон, а я отправился в спортзал.
Димитров сидел на складном стуле и курил.
– Ну, где он? Показывай, – сказал я. – Кто, кстати, обнаружил тело?
– Физкультурница. Она пришла позже и увидела труп Храброва. Подняла крик, я услышал и прибежал.
– Где она сейчас?
– В учительской, ее чем-то там отпаивают. Предположительно чаем.
– Опергруппу вызвал?
Димитров кивнул:
– Представляю, как ваш криминалист обрадовался, когда еще про один труп услышал.
Эмоции Полтавина волновали меня меньше всего.
– Ничего. Я тоже не в восторге от всего этого.
– Хочешь посмотреть на тело, пока судмедэксперты за него не взялись?
– Давай.
Димитров провел меня в соседнее помещение, где был школьный бассейн из четырех дорожек. Во второй плавал лицом вверх Храбров. Вернее, окровавленной раной, зиявшей на месте лица. На груди у него четко виднелось выжженное клеймо – «2».
– А это что? – спросил я, указав на темный предмет, плававший неподалеку от трупа.
– Ты будешь смеяться.
– Спорим, что нет?
Димитров затушил окурок о кафельную стену и спрятал его в карман. Все-таки не сорить на месте преступления – это привычка, впитывающаяся в полицейского раз и навсегда.
– Это скрипка!
– Да ладно? – Я присмотрелся и понял, что лейтенант прав. – Ты спросил физкультурницу, чья она?
– Конечно.
– И что она ответила? Храброва?
– Нет. Убитый на ней не играл. Он вообще музыкой не увлекался.
– А откуда такая уверенность, что это вообще он? – взяло меня вдруг сомнение. – Лица-то нет.
– Зато есть татуировка. – Димитров показал на голень, где виднелся синий якорь. – Физкультурница опознала эту картинку, она видела ее много раз летом, когда Храбров вел уроки в шортах.
– Отпечатки все равно надо будет снять. Интересно, у нас в базе есть его пальчики?
– Думаю, да. Храбров служил во флоте. Якорь оттуда.
– Я смотрю, ты успел основательно побеседовать с физкультурницей.
– Да, поначалу она держалась молодцом, но потом у нее сдали нервы, и началась истерика.
– Ладно, продолжим с ней, когда она успокоится. Ты тут осмотрелся? Понял, как убийца проник в школу?
– Есть варианты, – задумчиво проговорил Димитров.
– В смысле?
– Видишь ли, пока неизвестно, когда умер Храбров. Надо дождаться Полтавина.
– Ты предполагаешь, что его могли прикончить здесь? – догадался я.
Димитров развел руками:
– Почему бы и нет?
– И пытали здесь же?
– Ну да.
– А где убийца раскалил тавро? Ты нашел следы костра или какой-нибудь обогревательный прибор?
– Пока и не искал, – признался Димитров. – Но он ведь может обнаружиться. – Лейтенант явно не собирался сдаваться и отказываться от своей версии.
– Хорошо, давай поищем. Раз ты считаешь, что убийца втащил или ввел еще живого физрука через черный ход и пытал здесь, не зная ни когда явится на работу его напарница, ни…
– Постой, Валер, – перебил меня Димитров. – Вот об этом я как раз подумать успел.
– Да? И что?
– Убийца не потащил бы сюда труп Храброва, если бы не был уверен, что в спортзале утром никого не будет. Ну, или ночью – смотря когда тело бросили в бассейн.
– Я думаю, он все сделал ночью, – сказал я. – Именно в то время, когда спортзал гарантированно свободен. Это единственный логичный вариант, Рома, уж извини.
– Может быть, – не стал спорить Димитров.
– Но все равно последнее слово за Полтавиным, – сказал я.
Лейтенант кивнул.
– Давай поищем, чем убийца мог раскалить тавро, – напомнил он.
Мы обыскали спортзал, бассейн, комнату учителей и кладовку со спортивным инвентарем, но обнаружили только старый масляный обогреватель, которым не пользовались лет пять, а то и больше.
– Что я говорил? – Я остановился возле бассейна, глядя на мертвеца. – Убийца пытал Храброва не здесь.
– Он мог принести и унести жаровню с собой, – уперся Димитров.
– А пожарная сигнализация? – Я показал на потолок.
– М-да, – протянул он нехотя, задрав голову. – Ну, тогда…
Договорить ему не удалось, потому что в помещение дружною толпой ввалилась опергруппа, а вслед за ней – команда судмедэкспертов во главе с Полтавиным.
– Ну что, еще один? – проговорил патологоанатом, глядя в бассейн. – Третий, да?
– Угу, – отозвались мы с Димитровым.
– Ничего тут не трогали?
– Нет, конечно. – Лейтенант исподтишка принялся вытирать рукавом след от окурка на кафельной стене.
– А почему табаком пахнет? – подозрительно осведомился Полтавин. – Ваша работа, лейтенант?
Димитров виновато развел руками:
– Ладно, каюсь: выкурил одну…
– Одну?! Да тут воняет, как в вокзальном сортире!
– Не преувеличивайте! – обиделся лейтенант.
Полтавин пробормотал о Димитрове что-то нелестное и, поставив портфель на стул, принялся натягивать перчатки. Пластиковый костюм он надел заранее, перед тем как войти.
– Обследуйте черный вход, – сказал я. – Убийца, вероятно, проник сюда через него.
– Обследуем! – буркнул судмедэксперт. – Еще есть пожелания?
– Скрипка, судя по всему, является частью очередного послания. Я бы хотел получить ее в первую очередь.
– Тебе еще ни разу это не помогло, – заметил Полтавин.
– Что именно?
– Разгадка знаков, которые оставляет убийца, – пояснил патологоанатом. – Все жертвы все равно мертвы.
– Осталась еще одна.
– Хочешь успеть хоть ее спасти?
– Тебя это удивляет?
Полтавин открыл было рот, но я его опередил:
– Если ты, Федя, предложишь мне поспорить, смогу ли я опередить убийцу, я перестану тебя уважать. Серьезно! Ты, конечно, профессиональный циник, но у всего есть пределы.
