Я рассказал Ане все, что смог выяснить. Прервал рассказ лишь однажды, пока она ходила в подсобку за вскипевшим чайником.
– Значит, вы подозревали Юру Барыкина, – проговорила Аня, когда я закончил. – Ясно. И версия провалилась, потому что он погиб в автокатастрофе. Но тогда почему вы цепляетесь за тот пожар?
– В каком смысле? – не понял я.
– Если Барыкин тут ни при чем, то и пожар тоже, верно? С чего вы тогда взяли, что убийца может охотиться на Храброва?
– В первую очередь потому, что физрук пропал, а опыт подсказывает мне, что люди не исчезают просто так, если рядом совершаются преступления.
– А что, если Храбров и есть убийца и просто сбежал?
– И такое может быть. Но зачем ему это делать? Наводить таким образом на себя подозрение.
– А если он допустил какую-то ошибку и знает об этом? Вдруг он опасается, что вы рано или поздно ее обнаружите?
– Мне кажется, убийца выдержан и не склонен к панике.
– Может, сбежать, пока не поздно, – его единственный шанс?
Я взял кружку с чаем, которую поставила передо мной Аня, и немного отпил. На кружке была фотография Праги – ажурная ратуша с красной крышей, над которой возвышалась готическая башня.
– Что, такой вариант вы даже не рассматривали? – поинтересовалась девушка.
В этот момент открылась дверь, и вошел Наумов, ее напарник. Увидев меня, он на секунду задержался, затем приветственно махнул рукой и направился в подсобку. На поводке у него был маленький черный пудель, стриженный под льва.
– Доброе утро, – сказал Наумов, улыбнувшись. – Я на пару минут, только заберу одежду. Надо постирать, а вчера забыл прихватить.
– Привет, хочешь чаю? – предложила Аня.
– Нет, спасибо. Мы с Родиком гуляем, нам не до чаепитий. Да, малыш? – Последняя фраза донеслась уже из подсобки.
В ответ послышалось глухое тявканье.
– Я вот думаю, – начал я негромко, чтобы Наумов меня не услышал, – а вдруг я неправильно понял послание убийцы и Ромео с Джульеттой ни при чем?
– Как же так? – удивилась Аня. – Они оба погибли в конце пьесы, так что вроде все сходится.
– Но они же не единственные персонажи в пьесе. Если речь вообще идет о героях. Может, надо было заходить с другого конца? Поискать среди авторов сюжета о двух влюбленных или каких-нибудь современных интерпретаций?
– Вроде «Вестсайдской истории»?
– Что?
– Есть такой мюзикл по сюжету Шекспира. Впервые был поставлен еще в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году. Кстати, там героев зовут Тони и Мария.
В голове сразу всплыло имя убитой уборщицы: Антонина! Тони – Антоний. Но это бред, она не могла быть намеченной жертвой, потому что почерк этого преступления не совпадает с предыдущими. Убийца не стал вписывать ее в свою серию, она стала случайной жертвой. Он не нумеровал Рачковскую и не забрал ее лицо. А может, просто не успел? Вдруг его кто-то спугнул? Но как же быть с перерезанным горлом? Быстрая смерть явно не предназначалась для тех, кого преступник считал своими врагами. Он хотел причинять им боль, выжигать цифры, срезать лица, поедать их, чувствуя собственное превосходство!
В воображении мелькнула картина: покрытое гримом лицо – черно-белый череп – и красная кровь, стекающая из ощерившегося в плотоядной ухмылке рта!
– Знаете, что я сейчас подумала? – проговорила, делая глоток чая, Аня. – А ведь в пьесе Шекспира есть герой, который не просто погибает, а его именно убивают. И он мужчина.
– Кто?
– Тибальт. Двоюродный брат Джульетты. Его прикончил Ромео в уличной драке.
– Но… при чем тут Храбров? Да и вообще, я с трудом представляю фамилию вроде Тибальтов или Тибальдин. У вас в школе такие есть?
– Нет. Поэтому я думаю, что можно попробовать перевести слово «Тибальт» на русский. Может, это что-то прояснит?
– Кажется, я читал, что так в Ирландии называли котов.
– Котовских и Котиковых у нас в школе тоже нет, – покачала головой Аня.
В этот миг из подсобки вышел Наумов со спортивной сумкой в руке.
– Ну все, пока, – кивнул он.
– Счастливо, – отозвалась Аня.
Однако прежде чем выйти из зала, Наумов обратился ко мне:
– Поймали кого-нибудь?
– Пока нет. Но мы работаем над этим.
– Удачи. А то вся школа уже в страхе.
Когда он вышел, я спросил Аню:
– Ваш напарник сказал это серьезно?
– Что именно?
– Насчет того, что вся школа в страхе.
Аня усмехнулась.
– Нет, конечно. Некоторые, правда, побаиваются, но никто всерьез не думает, что может стать следующим. Большинство считает, что у Зинтарова и Сухановой был тайный роман, и с ними разделался любовник или любовница одного из них. Такие дела.
– А вы тоже так считаете?
– Не знаю. Честно говоря, я не так уж часто об этом думаю. Обычно вы заставляете меня начать соображать. – Аня улыбнулась. – Так что давайте вернемся к Тибальту. У меня нет здесь ноутбука, но мы можем воспользоваться Валиным компьютером и посмотреть в Интернете, есть ли у этого слова какие-нибудь значения.
– Вы имеете в виду секретаря?
– Ага. Я думаю, он нас пустит на полчасика.
– Ладно, идемте.
Мы оставили недопитый чай и отправились к Жульину.
Секретарь выслушал нашу просьбу воспользоваться его компьютером со скептическим видом, но встал и, выбираясь из-за стола, сказал:
– Да пожалуйста! Только не поудаляйте мне там ничего. Схожу пока в магазин, куплю пожевать.
Как только он ушел, Аня села в его кресло, а я пристроился рядом на стуле.
– Кажется, он был не очень-то рад тому, что мы его выставили, – заметил я.
– Не обращайте внимания, – махнула рукой девушка. – Валя ко мне давно клеится, но безуспешно. Наверное, приревновал меня к вам. – Она мимолетно улыбнулась, не взглянув на меня. – Так, посмотрим. Введем «тибальт» и посмотрим переводы на разные языки. Хм! Никак не переводится.
– Я читал, что этот герой появился впервые не у Шекспира, а у какого-то итальянца.
– И что?
– Может, попробовать итальянский вариант имени?
– Это какой? Тибальдо?
– Наверное. Не помню, если честно.
– Давайте рискнем. – Аня изменила слово и нажала «Enter». – Нет, не получается.
– А за что Ромео убил Тибальта? Что-то я подзабыл. Давно читал, еще в школе.
– Отомстил за своего друга, Меркуцио.
– Месть!
