– А кто нужен?
– Кто-нибудь из вашей семьи. Это по поводу прежних жильцов, Барыкиных.
– Их тут нет, и мы о них ничего не знаем.
– Ни адреса, ни телефона?
– Нет, мы покупали квартиру через агентство. С предыдущими хозяевами не встречались.
– Ни разу?
– Да, ни разу.
– После них не осталось каких-нибудь вещей? Фотографий, например?
– Квартира была совершенно пустой.
Я потоптался на крыльце.
Общаться со мной лично новые обладатели жилплощади явно не горели, да и был ли в этом смысл? Просто поглядеть друг на друга и разойтись? Я ведь уже выяснил все, что меня интересовало. Впрочем, можно было еще поговорить с соседями.
– Ладно, откройте, пожалуйста, дверь – я побеседую с другими жильцами.
Раздался сигнал, и замок открылся.
Я вошел в подъезд. Начать я решил с площадки, на которой раньше жили Барыкины. Я с трудом поборол искушение все-таки позвонить новым жильцам еще раз. Помедлив, я нажал на кнопку рядом с дверью напротив – обитой черным коленкором, с медными гвоздиками, образующими узор из крупных ромбов.
– Кто там? – Голос был мужской.
– Лейтенант Самсонов, полиция. Хотел бы поговорить о Барыкиных.
Пауза. Человек явно пытался понять, о ком идет речь.
– Они здесь больше не живут. Переехали, – произнес он наконец.
– Я знаю. Мне надо узнать, что они были за люди.
– Понятия не имею. – Голос становится раздражительным. То ли я оторвал мужчину от дел, то ли он начинает сомневаться, что я из полиции. – Поговорите с теми, кто въехал вместо них.
– Уже поговорил.
– Ну, тогда ничем не могу помочь. Мы с ними не общались. – До меня донесся звук удаляющихся шагов. Очень информативно.
Я перешел к соседней двери. Эта была обита деревянными лакированными планками. Я позвонил, но мне не ответили. Похоже, в квартире никого не было. Что ж, это неудивительно. Неудача постигла меня и с последней дверью, металлической, с дорогой латунной ручкой и такими же декоративными накладками.
Пришлось спуститься на один этаж и продолжить там. В одной из квартир дома оказалась старушка лет семидесяти. Она бесстрашно открыла мне дверь и уставилась поверх очков в толстой пластмассовой оправе.
– Да? – проговорила она бодрым и молодым голосом. Из квартиры пахло жареной картошкой – должно быть, я оторвал ее от готовки.
Я вкратце объяснил, что мне нужно, сразу упомянув, что с новыми жильцами, поселившимися в квартире Барыкиных, я уже поговорил.
– Что они были за люди? – задумчиво проговорила старушка. – Не очень счастливые, я думаю.
– Почему?
– Из-за мальчика. Кажется, его звали… Юра.
– А что с ним было не так?
– Точно не знаю, но вроде он пострадал от пожара. Лицо обожгло ему.
– Сильно? – Я делал вид, что не знаю того, что рассказывает мне женщина, чтобы не сбивать ее.
– Не знаю. В больнице лежал, но когда появился, по-моему, у него все в порядке было. Во всяком случае, ожогов я не заметила. Но, похоже, парнишка стал после этого случая нервный.
– Что вы имеете в виду?
– Все время лицо прятал, отворачивался. Почти не выходил на улицу гулять. А если и появлялся, то ходил какой-то… неприкаянный. И ни с кем не играл. Сторонился детей, уходил от них. Ну, они и перестали с ним общаться. Потом даже поддразнивать начали, но он словно не замечал, им и надоело. А однажды я видела, как он полчаса стоял перед лужей и рассматривал свое отражение. Неподвижно, словно статуя.
Так, так! «Тепло», – сказал бы я, если бы все это хоть немного походило на детскую игру.
– А куда Барыкины переехали, не знаете?
– Нет. Мы с ними не в дружеских были отношениях.
– Почему?
Старушка пожала плечами:
– Да так. После случая с Юрой вся семья стала какая-то замкнутая. Мать и отец старались проскочить мимо соседей побыстрее, будто боялись, что им начнут задавать вопросы.
– Больше ничего не можете припомнить?
– Да вроде нет.
– А не знаете, может, Барыкины все-таки общались с кем-нибудь из соседей?
Старушка покачала головой:
– Не думаю.
– Ладно, спасибо и на этом.
– Не за что.
Я обошел всю лестницу сверху донизу, но больше никого из соседей застать мне не удалось, если не считать пары домохозяек и одну пенсионерку – все трое понятия не имели, кто такие Барыкины, и явно решили, что я какой-то аферист и удостоверение у меня липовое.
Выйдя на улицу, я позвонил Димитрову и попросил выяснить, как называется агентство, через которое Барыкины приобрели новую квартиру. На это у лейтенанта ушло полчаса.
– «Трейд Хабитейшн», – сказал он, явно читая по бумажке. – Ну и названьице!
– Они сказали, куда переехали Барыкины?
– Нет, ответили, что по телефону таких сведений не дают. Могу съездить к ним и узнать на месте.
– Я сам сгоняю. Спасибо.
– Ну, как знаешь. Записывай адрес офиса.
«Трейд Хабитейшн» находился в центре Пушкина, вход в него был со двора. Я позвонил, и мне тут же открыли, даже не спрашивая, кто и зачем пожаловал.
Пройдя три ступеньки вверх, я оказался лицом к лицу с рыжей девушкой, слушавшей музыку через большие черные наушники. При моем появлении она сняла их и автоматически улыбнулась:
– Добрый день.
– Здравствуйте. – Я огляделся. Офис был маленький, всего четыре работника. В углу стоял кулер, над окном висел кондиционер. – Старший лейтенант Самсонов, полиция.
– А-а. – Девушка понимающе закивала. – Это вы нам звонили?
– Нет, мой коллега.
– Вы хотите узнать новый адрес Барыкиных?
– Именно.
– Могу я увидеть ваше удостоверение?
– Без проблем.
Я раскрыл ксиву, девушка внимательно ее рассмотрела и достала из-под стекла на столе листок формата А4.
– Пожалуйста. В эту квартиру Барыкины переехали с нашей помощью. Возможно, они менялись потом снова, но об этом нам уже ничего не известно.
– Спасибо. – Я сложил и убрал листок.
– Не за что. Всегда рады помочь! – Еще одна дежурная улыбка.
Я развернулся, чтобы уйти, и столкнулся с молодым человеком лет двадцати пяти. Он был в спортивном костюме и кроссовках. Через плечо висела большая джинсовая сумка-почтальон. У парня была модная бородка и темные очки-авиаторы с белой оправой.
